Гнёт Луны
— Но это же не искусство!
— Верно, это боль. И вам не нравится на нее смотреть, — Ил перевела взгляд на сплетение красных линий. — Многие считают, что искусство должно дарить умиротворение и спокойствие, но почему бы не обнажить негативные эмоции? Заставить посмотреть на свои шрамы, на кровоточащие линии жизни. Здесь нет милого херувима с крыльями и блаженным лицом, здесь только эмоция.
— Ненависть, — прошипела тетка и сжала кулаки. — И я хочу разорвать это дерьмище на мелкие клочки, а потом… потом… — она выдохнула, как разъяренный бык, — потом сжечь!
— Думаю, что картина стоит немалых денег, — Ил пожала плечами.
— Разорвать и сжечь, — повторила женщина.
Девушка подняла табличку и тихо прочитала:
— Кошмар наяву.
И тетка зарыдала, пряча лицо в ладони. Ил оглянулась на Рене, который широко и хищно улыбался.
— Да, моя жизнь один и беспросветный кошмар, — вхлипнула дама и зашагала прочь из выставочного зала.
Ил хотела ее притормозить и поговорить, чтобы успокоить ее внезапную истерику, но подскочивший Рене остановил ее и воскликнул:
— Невероятно!
— Я довела ее до слез, — Ил с непониманием посмотрела на него.
— Искусство дарит эмоции, и она ушла отсюда ими переполненная, — он тряхнул волосами и посмотрел на картину. — Отчаянием и ненавистью.
Рене застыл, созерцая холст, и девушка попятилась от него:
— Я пойду?
— Завтра к десяти жду, — он кивнул, не отрывая взгляда от картины. — Нет, к одиннадцати.
— Окей, — Ил накинула капюшон на голову.
— И придумай какую-нибудь жуткую историю о том, как ты потеряла палец. Я просто уверен, тебе будут не раз задавать об этом вопросы, — мужчина доброжелательно посмотрел в ее лицо.
— Мне его волк откусил.
— Неплохо, — Рене скрестил руки на груди, оглядывая Ил.
— Я серьезно, — та нахмурилась. — Огромный волк откусил мне палец и проглотил его.
— Мне нравится, продолжай.
— И я его убила.
— Да, всем нравяться кровавые истории, — Рене вернулся к созерцанию картины. — Одобряю
Ил постояла еще с несколько секунд и торопливо зашагала по белой плитке к выходу. На улице она позвонила маме и похвасталась, что нашла работу.
— Смотритель в музее современного искусства? — недоверчиво переспросила мать.
— Да.
— Хм, — ответила женщина.
— Ты не рада?
— Нет, рада, моя милая, — вздохнула мать. — И я горжусь тобой. Просто это очень неожиданно.
В сердце Ил вонзилась тонкая игла обиды. Неужели мама не видела в ней творческой жилки? А как же детские рисунки дочери, которая она до сих пор хранила в шкатулочке в нижнем ящичке комода в спальне? Ил многозначительно вздохнула и попрощалась с родительницей, объятая липким разочарованием. Что же, Ил пойдет хвастаться личными успехами с пьяными незнакомцами в баре.
