Трон тысячной лжи (ЛП) - Хиггинсон Рейчел

Я выдержала его взгляд, позволяя ему увидеть искренность в моём.

— Ты хочешь вернуться? В Хеприн, я имею в виду? Ты хочешь вернуться к своей тихой монашеской жизни?

Его улыбка дрогнула, смущенно признавая, что он не так хорошо разбирается в своих чувствах, как ему хотелось бы, чтобы я поверила.

— Я не знаю, чего я хочу, Тессана. Я не уверен, что моё будущее там. Но я также не уверен, что оно здесь. Что бы я делал, если бы остался в этом замке? У меня нет ни навыков, ни ремесла, ни придворного образования. Я могу ухаживать за курами, доить коров и печь хлеб, но эти должности здесь уже заняты. Вернувшись в Хеприн, я был бы уверен в своём будущем, в том, что я буду делать со своей жизнью. Здесь я всего лишь твоя тень.

— Это не так, — настаивала я. — Ты мой друг. И если ты решишь остаться, ты будешь моим главным советником, когда я стану королевой. Для тебя всегда найдется место среди моего двора.

Если это было возможно, он выглядел ещё более огорченным.

— Это слишком щедрое предложение, Тесс. Я не могу согласиться.

— Конечно, ты можешь. Точно так же, как когда мы были детьми, и ты принял предложение отца Гариуса отказаться от своих молчаливых обетов. Тогда я бы пропала без тебя. И я была бы потеряна как королева без твоего мудрого совета сейчас. Я многого прошу, но это также необходимая просьба.

— Тесс, я не…

— Тебе пока не нужно ничего решать. Сегодня или даже через год. Но подумай о том, чего ты хочешь. Ты, Оливер. Не то, чего другие люди хотят для тебя. Я или отец Гариус. Только то, чего ты хочешь и где ты хочешь быть, и возможно ли для тебя вообще перестать говорить. Все доказательства указывают на обратное, — я улыбнулась, чтобы показать ему, что я просто поддразниваю, и дважды похлопала его по щеке.

Его брови нахмурились, когда он обдумывал моё предложение.

— Мы должны пойти ужинать, — наконец сказал он. — Чтобы твой дядя не приказал обезглавить меня за то, что я задержал трапезу.

— Хорошая идея, — мы отошли друг от друга, и я поцеловала Шиксу на прощание. Клеста гостила у неё этим вечером, так как мой дядя не одобрял домашних животных на королевских торжествах. — Видишь, какой из тебя получился бы хороший советник? Ты уже раздаешь мудрость.

Он издал какой-то звук в глубине своего горла.

— Если тебе нужно, чтобы я напоминал тебе о необходимости быть пунктуальной, ты слишком далека от моего влияния. В конце концов, для тебя нет никакой надежды.

Мы вышли в коридор, и охранники у двери немедленно окружили нас по бокам. Мы притворились, что ничего не заметили, когда шли к столовой, взявшись за руки.

Странное чувство ревности скрутило мои внутренности. Будущее Оливера лежало перед ним как чистая карта. Он мог проложить курс и выбрать свой путь так, как ему заблагорассудится. Моя была картой, нарисованной для меня. Карта, которую я охотно взяла в руки и потребовала, чтобы она была моей.

У меня не должно быть завистливых чувств по поводу свободы Оливера или его будущего выбора. Я должна была бы довольствоваться тем, что помогу ему выбрать, и радоваться, что он остался так надолго.

Но такие друзья, как он, были такой редкостью. С тех пор как я оказалась во дворце, у меня не было никаких других значимых отношений. Если только не считать Клесту. Но даже она, казалось, с трудом терпела меня.

Если Оливер уедет, чтобы вернуться в Хеприн, я останусь одна. По-настоящему одинока. Я бы получила всё, что хотела, и всё равно ничего не имела.

Я бы сделала всё возможное, чтобы не влиять на решение Оливера, но я знала, что даже я не смогу придерживаться этого идеально. Конечно, я хотела, чтобы Оливер остался. Конечно, я не гнушалась интригами, мольбами или написанием королевских указов, чтобы заставить его остаться. Но, надеюсь, он просто выберет правильно и оставит всё как есть.

— Ты встретишься со своей сестрой сегодня вечером, — сказал он ровно, врываясь в мои мысли.

Я совсем забыла, что Катринка будет на ужине. Или, скорее, я полностью выбросила её приезд из головы. Я в равной степени нервничала и была возбуждена, к чему примешивалась большая доза страха.

Будет ли она винить меня за то, что я сбежала?

Вспомнит ли она меня вообще?

— Да, — подтвердила я, надеясь, что Оливер не заметил, как я напряглась рядом с ним или слишком крепко прижала его руку к своей.

Что, конечно же, он и сделал, немедленно.

— Ты, естественно, нервничаешь.

— Да.

Я почувствовала его косой взгляд на моём профиле.

— Ты помнишь, как архиепископ Гналгли провел неделю в храме, и ты так стремилась произвести хорошее впечатление, что слишком сильно бросилась к его ногам? Он споткнулся о тебя, потом упал с лестницы Храма, сломал руку и неделю пролежал в постели с головной болью?

Я прочистила горло.

— Я помню.

Он сжал губы, чтобы сдержать смех. Но как только мы подошли к дверям столовой, он добавил:

— Не делай этого.

ГЛАВА 4

Оливер и я не пришли первыми, как того хотел мой дядя. Но мы также прибыли не последними. И хотя Тирн, возможно, не видел в этом ценности, я гордилась нами.

О нас объявили со всей помпой и обстоятельствами, которых я привыкла ожидать в дворцовой жизни. Все мои титулы и будущие титулы. И монах Оливер из Хеприна. У него почему-то было гораздо меньше титулов, чем у меня, и все равно он умудрялся приходить в восторг каждый раз, когда геральд упоминал его имя.

После этого нас проводили на наши места, подальше друг от друга. Мой дядя не верил, что людям, которые знали друг друга, следует позволять сидеть рядом. Это располагало к скучному разговору. Итак, Оливер был зажат между герцогиней из Теновии и дородным министром чего-то из Барстуса. Он выглядел так, как будто ему приходилось задерживать дыхание, чтобы поместиться между ними, и я беспокоилась, что его поедание десерта будет прервано из-за нехватки места.

Хотя я знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, что он никогда не сдавался. Там, где было желание съесть как можно больше десертов, прежде чем встретиться с великим Светом, был способ.

Тем временем дядя зарезервировал для меня место во главе стола. Достаточно далеко от него, чтобы он не был вынужден разговаривать со мной, но достаточно близко, чтобы я была в пределах слышимости.

Обеденный зал каким-то образом расширился за последние несколько недель подготовки. Стены были сняты, чтобы сделать пространство больше, чем бальный зал. Столы были сдвинуты вместе, образуя большой прямоугольник. Элегантные стулья с высокими спинками, сверкающие золотом и бархатом, были расставлены по всему периметру. Слуги стояли у каждой стены, подтянутые и наготове с графинами вина. А дверь на кухню постоянно открывалась и закрывалась по мере того, как всё больше слуг вносили подносы с весенними фруктами, свежими сырами и кусками свежеобжаренного мяса.

Тирн кивнул, когда лакей повел меня на моё место. Мои юбки были такими широкими и пышными, что я беспокоилась, что мне вообще не понадобится стул, чтобы сесть. Возможно, я могла бы просто откинуться назад и позволить юбкам сделать всю работу. Но лакей предвидел мою дилемму и помог мне сесть без происшествий.

Я обернулась, чтобы одарить его искренней улыбкой, и сумела удивить его. Может быть, дело было в том, что большинство монархов не смотрят в глаза слугам, или, может быть, он не ожидал моей улыбки, но его глаза округлились, и он кашлянул от удивления.

— Ваше Величество, — пробормотал он, прежде чем поспешить прочь.

— Вы берете за правило наводить ужас на всех своих слуг? — спросил холодный голос справа от меня.

Я повернулась обратно к своему месту, ненавидя себя за то, что уже узнала глубокий тембр голоса рядом со мной. Место слева от меня всё ещё было свободно. Но справа от меня сидел второй сын самого Ворестры, Каспиан Баяни.

— Только раз или два в день, — беззаботно ответила я. — Честно говоря, я предпочитаю ужасающих членов королевской семьи слугам. Их крики имеют более приятный оттенок.