У врага за пазухой (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo
— Хорошо, как прикажете.
— Отлично! — Мы словно вернулись в позапрошлый век. Дворянка и крепостной. — А сейчас приказываю убрать авто в сторону и дать мне выехать!
У какой-нибудь княгини Шереметьевой наверняка получилось бы справиться с чужим холопом. Умели тогда и приказы отдавать, и слушаться. На мою беду, современный холоп даже не рыпается.
— Мне дорожную полицию вызвать? — Знаю, что такого на слабо не возьмешь, поэтому просто предупреждаю.
— Если это необходимо... — пожимает плечами Федор. — Я не против.
— Да что за издевательство!
Времени все меньше. Через полчаса на всех выездах образуются пробки. С такой удачей можно будет забыть о статье: я и к обеду не доберусь до проклятых Шапок.
— Еще раз извиняюсь. Ничем не могу помочь. У меня приказ.
Федор как настоящая скала. Даже жалко, что не все мужчины умеют быть настолько принципиальными. Если бы у моего первого мужа имелась хоть доля такой твердости, вероятно, я бы до сих пор бегала под его фамилией и вместо журналистики растила детей.
— Хорошо. Вы сами напросились! — Одергиваю себя от ненужных мыслей и набираю знакомого инспектора.
Обычный дежурный патруль здесь не поможет — увидят машину, развернутся и уедут. А вот майор, который к тому же должен мне за последнюю звездочку, обязан справиться.
Уверенная в том, что нашла управу на Вольского и его крепостного, я отворачиваюсь к дому и жду. Никандров берет трубку после пятого гудка. Для птицы его полета можно считать — мгновенно. Однако едва начинаю рассказывать, во что вляпалась, как за спиной появляется огромная тень и чья-то загребущая ладонь отбирает телефон.
— Никандров, ты, что ли?
Прямо передо мной стоит Вольский. В джемпере, удобных брюках и без галстука. Какая-то домашняя, уютная версия. И эта «версия» разговаривает с моим майором как со своим старым другом.
— Отдайте трубку. — Вместо того чтобы орать на Ярослава, пялюсь как на чудо.
— Слушай, Коль, Кира в порядке. Целая и невредимая. Не парься. Сейчас порешаем, больше не побеспокоит.
— Как это не побеспокою? — Очнувшись, толкаю этого нахала.
И спустя секунду оказываюсь прижатой к твердой мужской груди.
— Выбирай, — уже мне говорит Вольский, — или сразу трахаемся, а потом дела. Или вначале занимаемся делами, а после трахаемся.
— Что? — Не знаю, можно ли оглохнуть от чужой наглости, но я глохну.
— Уговорила, оттрахаю тебя потом. Без спешки.
Мое совершенно беспомощное тело доводят до незнакомой двухместной машины и заталкивают на пассажирское сиденье.
— Федор, ты знаешь, что делать! — обернувшись, бросает Вольский своему холопу. — А нам пора. — Устроившись рядом, он кладет правую руку на мое колено.
Глава 14
Глава 14
Ярослав
Если все началось через задницу, через нее и продолжится — личное наблюдение.
В случае с акулой все началось через другое место, и теперь этот символический хер преследует меня по всем фронтам.
Вчера вместо секса с красивой женщиной пришлось срочно разбираться с бухгалтером Китайца. Сегодня, снова вместо секса, — вращаю баранку.
По-хорошему, надо было доверить эту работу Федору. В конце концов, он, а не я бывшая звезда раллийных гонок и спец в езде по бездорожью. Как-нибудь справился бы с горячим темпераментом моей акулы. Но чутье шепчет, что одного умения крутить руль может оказаться недостаточно.
Не просто так бухгалтер свалил за город, не ради свежего воздуха он снял со счетов все деньги. И уж точно не ради интервью вспомнил о заброшенной даче своей бабки.
Эти чудеса неспроста.
Пока Китаец не раскусил мою затею, нужно разобраться со всеми странностями. И лучше — лично. Без посторонних, без спешки и тихо.
Именно из-за этого я с самого утра вкалывал как проклятый — разруливал то, что можно было разрулить без встреч. Нагружал племянника и подписывал километр бумаг.
Так себе начало рабочего дня. Утешает лишь то, что где-то на горизонте уже виднеется финал этой эпопеи. А еще — под рукой в безраздельном пользовании гладкое колено. Пока только одно. Без второго и того, что находится между ними.
— Вообще-то, это похищение! — колючим ежом пыхтит Кира, пытаясь отодрать мою ладонь от своей кожи.
— Самое настоящее! Федор будет свидетелем.
В вопросах с женским полом я давно понял одну штуку — спорить бесполезно. Чем умнее женщина, тем более извилистая у нее логика. В случае с Самсоновой это будет настоящий лабиринт. Какого-нибудь Минотавра или другого хрена с горы!
— Если ты прямо сейчас не остановишься, я позвоню Ломоносову и брошу это дело.
— Шантаж? Серьезно?
— Как я поняла, в полицию звонить бессмысленно, так что да. Шантаж.
Устав бороться за ногу, Кира откидывается на сиденье и скрещивает на груди руки.
— Уговорила, — опять соглашаюсь и даже протягиваю телефон. — Можешь с моего набрать. Номер там сохранен.
— Ты так уверен в том, что я не брошу?
Судя по ярости в голосе, сейчас акула злится сильнее, чем когда я положил руку ей на колено. Пожалуй, Ломоносов не ошибся в характеристике подчиненной — правильная до мозга костей. Исключение, подтверждающее правило, что все журналисты продажны.
— Не бросишь! Ты лучше меня знаешь, что любой другой твой коллега сразу же сольет информацию Китайцу и запорет все дело.
— А не много ли тебе обо мне известно?! — Кира вспыхивает как спичка. Даже щеки краснеют.
— Я не прав?
В лобовое стекло летят первые капли дождя, но вместо того, чтобы включить дворники, кошусь на сидящую рядом злючку.
— Да пошел ты! Сказать куда?
— Я бы пошел в тебя. Вошел бы по самое не балуйся. Но пока не разберемся, на хрена бухгалтер слинял из Питера, обоим придется потерпеть.
Успокаивая, глажу свою акулу по единственной доступной части тела и впервые за утро улыбаюсь.
***
Как и ожидалось, счастье длится недолго. Смирившись с тем, что никуда не денется с подводной лодки, следующие полчаса Кира работает. В прямом смысле. В наушниках, очках и с ноутбуком на коленях.
Это окончательно рвет на ошметки все шаблоны и жестко лупит по мужскому эго. Во-первых, непривычно — с таким откровенным игнорированием я еще не сталкивался. Ни бабской трескотни, ни массажа ширинки. Во-вторых, от вида закушенной губы, блестящих стекол и тонких пальцев, порхающих над клавиатурой, меня слегка уносит.
Дико признаваться, но это красиво. Тот самый высокий питерский стиль. С прописанной в коде ДНК породой, осанкой и мизинчиком... не оттопыренным, однако таким изящным, что хочется прикоснуться губами.
— Ощущение, будто ты ешь меня взглядом, — не отрываясь от экрана, произносит Кира.
— Еще не ем. Но уже облизал.
— Фу, выплюнь сейчас же! — Самсонова морщит свой маленький носик.
— Не могу. Вкусно.
— Лучше бы на дорогу смотрел. Минуту назад мы проехали нужный поворот. — Она тычет пальцем в карту на экране.
— Я в курсе. Нужно сделать небольшой круг. Адрес, который дал тебе бухгалтер, — это не совсем Шапки. Его улица чуть дальше, в деревне.
— И в чем проблема? Проедем по поселку до деревни!
Вопрос правильный. Если бы не одно но, я бы так и сделал.
— Часто тебе хорошие дороги в деревнях попадаются?
Догадку пока озвучивать не хочу. Пусть это будет моя паранойя.
— Только не надо рассказывать сказки про дураков и дороги. Двадцать первый век. Не все у нас так плохо.
— За патриотизм пять, а сейчас посмотри в окно.
— Окраина как окраина. — Кира жмет плечами.
— Что еще видишь?
— Обочину, кусты и дождь.
— Дождь заметила. Молодец. Еще вокруг одни болота, а я не Иван Сусанин. Это он в тридцать два экскурсии по торфяникам водил. Я уже староват для таких подвигов. Поедем в объезд.
— Почему кажется, что ты дуришь мне голову? — Кира даже крышку ноутбука опускает.
Высшая степень интереса! Добился-таки!
