Сколько ты стоишь?
Так что родители признали: лучше прыгать по дивану, чем… всё остальное. Диван был старый и выдерживал даже прыгающую Варю, но она всё же не рисковала, предпочитая отсиживаться на краешке, пока Кеша бесился. Покупать другой диван не хотелось. К новой мебели Варя доверия не испытывала, считала её слишком хлипкой по сравнению с кондовой советской.
И только вечером, когда все уже легли спать, на девушку накатило. Она накрылась с головой одеялом и расплакалась в подушку, ругая и себя, и этого любителя шлюх на чём свет стоит.
Ведь сразу поняла, что… никакой он не репетитор. И не только по внешнему виду — ну не станет преподаватель открывать дверь сестре будущего ученика, будучи полуголым, — но и по голосу. У Вари был неплохой музыкальный слух, и отличить одного человека от другого она могла.
Почему же тогда пошла в квартиру? Растерялась. Он был такой красивый… а потом захромал, и ее захлестнула жалость. Отчего-то она не сомневалась: хромота у него не временная, она навсегда.
Дура, с чего ты вообще это взяла?!
А потом, когда он стал её раздевать… Она всё никак не могла осознать серьёзность ситуации. И сопротивлялась не так сильно, как могла бы. И всё думала: хоть бы больную ногу не задеть…
Дура!
Испугалась по-настоящему, только когда появились ремни и кляп. Но тогда было уже поздно.
Идиотка безмозглая…
— Ва-а-арь? Ва-а-а-арь…
Она вытерла глаза наволочкой и высунула голову из-под одеяла.
— Дятел, ты чего не спишь?
— А ты чего рыдаешь? — хмуро спросил брат, придвигаясь ближе. — Я писать захотел, прохожу мимо твоей комнаты, а ты тут… воешь под одеялом. Тебя кто-то обидел, Варь? Ты скажи, кто, я ему задам.
Варя рассмеялась. Задаст он… эх, Дятел.
— У вас разные весовые категории, чучело. — Она взъерошила брату волосы. — Вот вырастешь, тогда задашь.
— Когда я вырасту, — Кеша гордо вскинул голову, — я на тебе женюсь.
Стало совсем весело.
— Не-е-е, брат. Когда ты вырастешь, мне уже будет пора выходить на пенсию.
— Неправда! Тебе будет… тридцать восемь. Вот! Я специально считал.
— Молодец. Значит, не всё так безнадёжно у нас с математикой. Дай я тебя поцелую.
Дятел послушно подставил Варе лоб.
— Всё, иди спать, Кеш.
— А ты больше не будешь плакать?
— Не буду.
— Обещаешь?
— Обещаю. Иди-иди, жених. А то как же мы с тобой завтра в зоопарк пойдём, если оба не выспимся?
— В зоопарк? — Даже в темноте было видно, как заблестели глаза мальчишки.
— Угу. Но только если выспимся! Так что беги спать, чучело.
— Бегу! — кивнул Кеша и усвистел. Варя улыбнулась, откинувшись на подушку.
Какой же чудесный у неё братишка растёт. Самый лучший на свете.
«Я на тебе женюсь»… Дурачок.
По иронии судьбы на Варе никто и никогда не хотел жениться. Трахать — пожалуйста, а вот жениться… Слабаки.
А об этом любителе шлюх больше не надо думать. Всё. Не было его. Приснился.
Да, именно так. Как любит писать папа: «И ниипёт».
