Их любимая малышка (СИ) - Горячева Ирина
В хриплом голосе двуликого проскальзывали дрожащие нотки возбуждения. Он то ли не мог, то ли не желал скрывать их от меня. И неожиданно я почувствовала, как против моей воли в груди рождается и спускается к самому низу живота приятное томление.
Не в состоянии ничего ответить, я молча кивнула.
— А теперь закрой глаза и не смей открывать, пока я не позволю. — Он подождал, когда я выполню его просьбу.
Я не понимала, к чему эта странная игра и этот танец, но мне пришлось подчиниться. Ведь двуликим не отказывали.
Элрой просто не оставлял мне выбора и прекрасно это понимал.
Бутон розы соскользнул с моих губ, прошёлся по подбородку и замер на шее. В зале снова зазвучала музыка. А двуликий удовлетворённо хмыкнул и решительно увлёк меня за собой в танце.
Поначалу я тряслась в его объятиях от страха сбиться с ритма или наступить на ногу. Но уже очень скоро увлеклась и научилась доверять. Во всяком случае вести меня в танце.
Не знаю, сколько мы так кружили по залу, но в какой-то момент Элрой вновь остановился. Музыка продолжала звучать, но мы больше не танцевали.
Я кусала губы и гадала, что будет дальше. Продолжим ли мы наш танец? Или моего лица вновь коснётся цветок.
Но дальше я почувствовала прикосновение горячих пальцев. Они прочертили ломаные линии по моему подбородку и спустились по шее к груди.
Элрою оказалось достаточно одного рывка, чтобы расстегнуть разом все кнопки на платье. Я дёрнулась в руках двуликого и попыталась оттолкнуть, но он держал слишком крепко и не собирался упускать добычу.
— Чш-ш, — зашипел на меня Элрой. — Я не трону тебя. Только не сопротивляйся.
По моей груди, стягивая кружево лифчика, проложили дорожку пальцы двуликого. Мне даже не пришлось ничего представлять, потому что вместо шелковистой розы соска коснулись губы.
Это было невыносимо и не могло больше продолжаться. Наплевав на запрет, я открыла глаза и вскрикнула от неожиданности.
Тот, кто, сжимал меня в объятиях и жадно терзал поцелуем мою грудь, теперь лишь отдалённо напоминал прежнего Элроя.
Черты его лица заметно изменились. Стали более мягкими. Подбородок и нос сделались чуть крупнее и округлились. Увеличились и вытянулись уши. А лицо медленно покрывалось тёмной щетиной. Она пробивалась из-под кожи то тут, то там. На висках и щеках. На шее. На подбородке и вокруг рта.
— Какого?.. Отпусти!.. — Не на шутку перепугавшись, я начала вырываться и колотить Элроя кулаками. — Отпусти сейчас же! Я буду кричать.
Наместник оторвался от моей груди и поднял на меня глаза. Они, как оказалось, тоже претерпели изменения и стали пугающе бесцветными.
Он смерил меня равнодушным взглядом, а потом расхохотался.
— Глупенькая земная малышка. Ты забыла, где находишься? — Элрой продолжал крепко прижимать меня одной рукой к себе, а другую протянул к лицу и грубо схватил за подбородок. — Мы одни в этой комнате. Ты моя савари! И только я решаю, когда ты будешь кричать.
К этому времени учитель Киннок успел исчезнуть из зала. Музыка давно закончилась. И в помещении, действительно, остались только мы с наместником.
Сейчас я смотрела на него и понимала, что он прав. Я была глупенькой малышкой, когда решила, что двуликому можно доверять. Я была наивна, как дитя, когда поверила, что среди высших ке-тари могут встретиться порядочные и благородные.
Элрой потянулся ко мне и попытался присосаться поцелуем к моим губам. Но мне всё-таки удалось увернуться.
— А-а, я поняла, ты пьян! — Я упёрлась ладонью в его скулу, отталкивая подальше от своего лица, и втянула носом воздух. От двуликого, и правда, исходил едва ощутимый запах спиртного. Но я, разумеется, не смогла не приукрасить. — От тебя жутко несёт алкоголем.
Он дёрнулся, как от пощёчины.
— Да кто ты такая, чтобы отчитывать меня?! — прорычал Элрой и, ещё сильнее сжав пальцами мой подбородок, зло прищурил глаза. — Я могу убить тебя за твой длинный язык прямо сейчас. Или могу трахнуть прямо здесь, если пожелаю.
— Если верить тебе, то я твоя савари! И ты ничего не можешь мне сделать, иначе уже наверняка сделал бы, — огрызнулась я точно таким же тоном, каким говорил со мной двуликий. — А ещё я та, кто обязана тебе жизнью и не хочет, чтобы ты губил свою. Что бы там у тебя ни случилось.
Элрой склонил голову ниже к моему лицу. Его губы находились в миллиметре от моих губ. И, глядя на них, наместник процедил сквозь зубы:
— У меня случилась ты. — Он накрыл мои губы подушечкой большого пальца и смял их. — На меня не действует алкоголь, Марина. Я не пьянею от него. Но от тебя, ло́парь дери, у меня сносит крышу! Впервые вот так! От одного взгляда. И в такие секунды я не знаю, чего хочу больше. Убить или поиметь тебя. Оставить себе или отдать тому, для кого спас.
Я смотрела на него как на сумасшедшего. Именно таким он мне сейчас казался. Ополоумевшим безумцем, нёсшим какую-то полную околесицу.
— Элрой, ты не в себе! Скажи, что с тобой происходит. Может, я смогу помочь.
Уточнять, из-за чего изменилось его лицо, я элементарно побоялась. Наверняка это было как-то связано с рассказами о том, что ке-тари инопланетные оборотни. Возможно, это даже было правдой.
— Хочешь помочь мне? Правда? — Он хищно оскалился в кривой ухмылке. — Ну, что ж, попробуй.
Наместник разжал пальцы, сдавливавшие мой подбородок, и освободил от объятий. Лишь для того, чтобы в следующее мгновение подхватить под задницу и пронести несколько шагов.
— Отпусти! Куда ты… — Я не договорила, потому что Элрой меня отпустил.
С высоты его роста я мешком шлёпнулась на один из стоявших в зале диванов.
Намерения двуликого были мне ясны, но я отказывалась верить. Дёрнулась, собираясь вскочить, и даже успела обдумать варианты позвать на помощь исчезнувшего куда-то учителя и ударить Элроя.
Однако все эти варианты оказались бесполезны. Потому что двуликий опустился передо мной на колени, и я попросту растерялась. Поправила стянутый лифчик и прикрыла грудь обрывками ткани.
Элрой, кажется, даже не заметил этого. Он положил ладони на мои колени и пробрался кончиками пальцев под край платья.
— Кто тебя подослал ко мне, савари?! Эти дикари, гордо называющие себя повстанцами?
— Ты бредишь?! Какие повстанцы? О чём ты вообще?! — Я совершенно не понимала, о чём он говорил. Было ощущение, что один из нас клинический псих. И это точно не я!
— Почему ты так действуешь на меня? — Ладони двуликого прошлись по моим коленям выше, и пальцы начали массировать бёдра.
Это выглядело, будто он пытал меня своими прикосновениями. Именно так я чувствовала себя сейчас — преступницей, которую допрашивали.
— Когда ты в последний раз был с женщиной? — придав тону как можно большую язвительность, не осталась я в долгу. В отместку за вчерашний случай в купальне. — Может, все твои проблемы из-за застоя спермы?
Я мысленно отвесила себе подзатыльник и прикусила язык, поняв, что зашла слишком далеко в высказываниях. Нужно быть сдержаннее, не стоит злить зверя, когда находишься в его логове, в его лапах.
Это было правильное решение. Но оно опоздало.
Пальцы Элроя впились в мои бёдра, сжав до боли.
— Может, ты и права, савари, — проговорил он вкрадчиво. — И сейчас мы это исправим.
Наместник силой развёл мои ноги, приподнялся и притянул меня ближе. Я вскрикнула и начала брыкаться и отталкивать Элроя, отчаянно защищаясь.
— Слезь с меня, чудовище! — изловчившись, двинула наместника кулаком в грудь, но он тотчас поймал и сковал мои руки.
— Не раньше, чем возьму то, что и так моё! — Элрой навалился на меня и впился губами в шею.
— Хозяин! Остановитесь, пока не поздно! — прокатился по залу голос Киннока.
Мы с двуликим так «увлеклись» друг другом, что не заметили, когда учитель вновь появился в зале.
Элрой раздражённо зарычал мне в шею, поднял голову и, не поворачиваясь, взревел:
— Что-о?! Повтори!
Выглянув осторожно из-за плеча двуликого, я увидела, как учитель замер посреди зала.
