Джулия Кеннер - За час до рассвета. Время сорвать маски
Он отводит взгляд, и дурное предчувствие усиливается.
Один свидетель уже есть – это дворник, который видел, как Дэмиен ругался с Рихтером на крыше, после чего тот упал и разбился насмерть. Может, появился еще кто-то? Все мои мысли лишь об этом, и я схожу с ума от беспокойства.
Наконец судьи возвращаются на свои места, а Оли – снова садится рядом со мной. Председатель суда объявляет продолжение слушания.
– Ты знаешь, что случилось? – шепотом спрашиваю я у Оли.
– Нет, – отвечает он, хмуря лоб, в не меньшей растерянности, чем я.
Высокий судья начинает медленно и спокойно говорить по-немецки, и хотя герр Фогель, Мейнард и Дэмиен сидят неподвижно, остальные юристы и защита обеспокоенно ерзают.
Им не сообщили о том, что обсуждалось за закрытыми дверями, и кажется, они вот-вот взорвутся. Народ в зале начинает шушукаться. Мрачная атмосфера мало-помалу светлеет.
Не понимаю, почему, но я уверена, что происходит что-то невероятное. И, скорее всего, хорошее. Я бросаю беглый взгляд на Оли, он не отрывает глаз от судьи. Я вижу его скрещенные пальцы, и в этот момент я готова его расцеловать. Что бы ни случилось в прошлом между ним и Дэмиеном, сейчас он на его стороне. И на моей.
Наконец судья умолкает, встает и выходит из зала, остальные судьи – за ним. Едва они покидают помещение, как оно тут же взрывается целой какофонией звуков. Кто-то кричит радостно, кто-то – возмущенно, кто-то даже свистит.
Один из юристов наконец сжалился надо мной.
– Обвинения сняли.
– Что? – глупо переспрашиваю я.
– Все кончено, – говорит Оли, крепко меня обнимая. – Дэмиен свободен и может ехать домой.
Он выпускает меня из объятий, и я потрясенно смотрю на него, боясь поверить своим ушам. Может, я ослышалась, и сейчас кто-то скажет, что я все не так поняла, и слушание возобновится? Я смотрю на Дэмиена, но он все еще стоит ко мне спиной. Прокурор обращается к нему, голос у него спокойный, но говорит он так тихо, что слов не разобрать. Рядом с Дэмиеном стоит Мейнард, почти по-отцовски положив руку ему на плечо.
– Это правда? – спрашиваю я немецкого юриста. – Вы серьезно?
Он широко улыбается, но в глазах его сочувствие.
– Правда, – отвечает он. – Таким не шутят.
– Нет, конечно. Но почему? В смысле…
Но он уже отворачивается, чтобы ответить на вопрос другого юриста. Потом я вижу, что прокурор отходит от Дэмиена, и меня охватывает безудержная радость. Теперь мне уже все равно, как и почему.
– Дэмиен, – говорю я ему, слыша радость в собственном голосе. Как приятно ощущать на губах его имя, мне хочется поймать этот момент и сохранить навсегда в своей памяти. Это неповторимое мгновение, когда ко мне вернулся человек, которого я чуть было не потеряла.
Дэмиен медленно поворачивается, и я уже заранее знаю, каким будет его лицо: в глазах – радостный блеск, на лице – ни следа того беспокойства, что снедало его с момента предъявления обвинения. Но картина, предстающая перед моими глазами, совсем другая. На его лице ни грамма радости, лишь отрешенность и отчаяние.
– Дэмиен, – говорю я, протягивая к нему руки. Он крепко сжимает мои ладони, как будто я – соломинка посреди бушующих волн. – О боже, Дэмиен, все позади!
– Да, – отвечает он, но так сухо, что по моему телу пробегают мурашки.
* * *Дэмиен держит меня за руку, но на протяжении всего пути до отеля не произносит ни слова. Похоже, у него шок. Наверное, он и сам не может поверить, что все закончилось.
Мы одни – юристы остались улаживать формальные вопросы, как это всегда бывает, когда разбирательство заканчивается. А если это происходит досрочно и неожиданно, наверное, работы еще больше. Я молчу до самого отеля, но потом, наконец, не выдерживаю.
– Дэмиен, все позади! Разве ты не рад?
Сама я вот-вот разорвусь от счастья, ведь Дэмиен наконец свободен. Он смотрит на меня, и какую-то долю секунды его лицо ничего не выражает. Затем оно озаряется улыбкой – не широкой, но настоящей.
– Да, – отвечает он. – Насчет этого я счастлив, как никогда.
– Насчет этого? – растерянно повторяю я. – А что еще? В чем дело? Почему сняли обвинение?
Но тут швейцар открывает дверь машины, и Дэмиен отодвигается. Выругавшись вполголоса, я тоже собираюсь выходить. Дэмиен подает мне руку и до входа в отель не выпускает моей руки.
Я настолько охвачена радостью и растеряна, что не сразу замечаю выстроившихся вдоль входа репортеров и персонал гостиницы, преграждающий им путь. Дэмиен и без того попал на первые полосы газет, когда его обвинили в убийстве, теперь же снятие обвинения стало еще большей новостью.
Консьерж здоровается с нами и вручает мне пачку писем. Это поздравления, к которым консьерж прибавляет и свои собственные. Дэмиен вежливо благодарит его, и мы идем к лифту.
– Я думала, мы выпьем что-нибудь в баре, – говорю я. Но это ложь: ничего такого я не думала. Просто пытаюсь добиться от Дэмиена хоть какой-то реакции и одновременно ненавижу себя за то, что давлю на него.
– Иди, если хочешь.
– Одна? – я чувствую, как начинаю паниковать.
– Оли будет с минуты на минуту. Думаю, он с радостью составит тебе компанию.
– Не хочу я пить с Оли, – говорю я, испытывая гордость от того, как спокойно звучит мой голос, в то время когда мне хочется кричать. Потому что Дэмиен, который с готовностью оставляет меня в такую минуту в компании Оли, – это не тот Дэмиен, которого я знаю и люблю.
Я подхожу ближе.
– Дэмиен, пожалуйста, скажи, в чем дело.
– Мне просто нужно подняться в номер.
Прибывает лифт, и, будто бы в подтверждение своих слов, Дэмиен входит внутрь. Я следую за ним, хмуро встречая его взгляд и впервые увидев испарину у него на лбу. Глаза у него красные, кожа бледно-воскового оттенка.
– Боже, Дэмиен, – говорю я, протягивая руку и щупая его лоб. Лифт тем временем поднимает нас в президентский люкс.
Он отворачивается.
– Нет у меня температуры.
– Тогда что с тобой, черт возьми?
Какое-то мгновение он не отвечает, потом просто пожимает плечами и вздыхает.
– Мне просто грустно.
– Грустно? – вскрикиваю я и тут же заставляю себя говорить спокойно. – Потому что обвинения сняли?
– Нет. Не из-за этого.
Двери лифта открываются, и я вместе с ним иду по коридору к нашему номеру.
– Тогда из-за чего? – настаиваю я, пока он вставляет ключ-карту в замок. Голос мой неестественно спокоен. – Проклятье, Дэмиен, ответь мне. Скажи, что произошло.
Он открывает дверь и входит внутрь. Мне кажется, в шагах его чувствуется неуверенность – как будто он боится, что пол под ногами сейчас исчезнет. Я никогда не видела его таким и начинаю бояться. И хоть он говорит, что ему просто грустно, я не верю.
