Лиза Смит - Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid)
– О. Господи! Мне очень жаль.
– Давай заставим сожалеть об этом его. Ты снимаешь свою рубашку?
Молча, как доверчивый ребенок, Деймон снял свою черную куртку и рубашку. Тогда, как Елена жестом указала ему положение, он лег на ее колени, его мускулистая спина выглядела бледной на фоне земли.
– Прости, – сказала она. – Придется вытаскивать этого через отверстие, в которое оно проникло. Будет действительно больно.
– Хорошо, – проворчал Деймон. А потом он закрыл свое лицо гибкими, поджарыми руками.
Елена прощупывала его кожу подушечками пальцев, пытаясь почувствовать то, что она искала в районе позвоночника. Водянистая точка. Волдырь. Когда она нашла, она сжала это своими ногтями, пока неожиданно не брызнула кровь.
Она едва не упустила гада, поскольку малах попытался улизнуть. Но Елена преследовала его своими острыми ногтями, а существо было слишком медленным. И вскоре, она держала его между двумя пальцами и двумя ногтями.
Малах был все еще жив и вполне понимал, что слаб для того, чтобы сопротивляться ей. Все равно, что медуза, в попытках противиться, только медуза сразу порвалась бы, как только ее потянули. Это скользкое, слизистое нечто, человекообразной формы сохранило свои очертания, поскольку Елена медленно тянула его через разрыв на коже Деймона.
И это было очень больно. Она могла это утверждать. Елена начала принимать какую-то часть боли в себя, но он ахнул: – Нет! – С таким пылом, что она решила позволить ему пройти через это.
Малах был намного крупнее и существенней, чем она представляла. «Оно, должно быть, росло долгое время», – думала она. – «Маленькая капля желе, которая ширилась до тех пор, пока не стала управлять им вплоть до пальцев».
Ей пришлось присесть, а затем отойти подальше от Деймона и вернуться обратно, пока это существо, – болезненное, тягучее, бледная карикатура человеческого тела – лежало на земле.
– Готово? – запыхавшись, спросил Деймон. Да, это действительно было испытанием.
– Да.
Деймон стоял и смотрел вниз на дряблое белое существо, которое только дергалось. На то существо, что заставило его преследовать человека, о котором он заботился больше всех в мире. Затем, сознательно, он растоптал гада, сокрушая его под каблуками своих ботинок, пока не изорвал в клочья. А после растаптывал куски. Елена поняла, что он не стал использовать свою Силу из-за страха оповещения Шиничи.
В итоге, все, что осталось, так это пятна и запах.
Елена не знала, почему тогда, она почувствовала себя настолько головокружительно. Но она потянулась к Деймону, а он потянулся к ней, и они опустились на колени, обнимая друг друга.
– Я освобождаю тебя от всех обещаний, данных мне тобой во время одержимости малахом. – Сказала Елена. Это была стратегия. Она не хотела освобождать его от обещания заботы о своем брате.
– Спасибо. – Прошептал Деймон, опустив голову ей на плечо.
– А теперь, – сказала Елена, как воспитательница детского сада, которая хочет быстро перейти к другой активности, – Мы должны составить план. Но так чтобы он остался в тайне…
– Мы должны разделить кровь. Но Елена скольким ты сегодня пожертвовала? У тебя бледный вид.
– Ты сказал, что будешь моим рабом, а теперь ты не собираешься взять немного моей крови.
– Ты сказала, что освобождаешь меня, а вместо этого полагаешь, что всегда будешь надо мной, не так ли? Однако есть более простое решение. Ты возьмешь мою кровь.
И в итоге так они и поступили, хотя это заставило Елену чувствовать себя немного виноватой, перед Стефаном. Деймон порезался с минимумом усилий, и затем это началось. Они разделяли умы, легко таяли вместе. Это заняло намного меньше времени, чем, если бы они обменивались информацией вслух. Елена рассказала ему, что ее друзья узнали насчет эпидемии среди девушек Феллс Черч, а Деймон в свою очередь рассказал ей, что он знал о Шиничи и Мисао. Елена состряпала план отпугивания любой другой одержимости молодежи вроде Тамми, а Деймон обещал выяснить о местонахождении Стефана от близнецов.
И, наконец, когда больше не было, о чем говорить, и кровь Деймона вернула цвет щекам Елены, они построили план относительно их следующей встречи.
На церемонии.
А затем в этом месте осталась только Елена, и большой черный ворон летел в направлении Старого Леса.
Сидя на холодном каменном полу, Елене понадобилась лишь одна минута, чтобы собрать все, что она теперь знала, в единое целое. Неудивительно, что Деймон казался таким шизофреником. Неудивительно, что он помнил, а затем забыл, и потом вспомнил, что был тем, от кого она бежала.
На самом деле он помнил, рассуждала Елена, и тогда когда Шиничи им не управлял или, по крайней мере, ослаблял поводья. Просто некоторые из тех вещей, что Деймон совершил, были настолько ужасны, что его собственный разум отвергал их. И поэтому его память была пятнистой. Эти деяния легко стали частью памяти одержимого Деймона, каждым словом, каждым делом которого управлял захватчик Шиничи. А между эпизодами, лис говорил ему, что он должен найти мучителя Елены и убить.
Елена полагала, все это было забавно, для этого китсуна, Шиничи. Но и для нее, и для Деймона это был ад.
Ее разум отказывался признавать, что были моменты рая вперемешку с адом. Она принадлежала Стефану, только ему. Это никогда не изменится.
Теперь Елена нуждалась в еще одной волшебной двери, только она не знала, как найти ее. Но здесь снова был мерцающий свет. Она догадывалась, что это было последнее волшебство из того, что Онория Фелл оставила для защиты города, который основала. Елена чувствовала себя немного виноватой, используя его. Но если оно предназначалось не ей, почему тогда она была перенесена сюда?
Для того чтобы попытаться добраться до важного пункта назначения, она должна была вообразить. Дотрагиваясь пятнышка света одной рукой, и сжимая ключ в другой, она шептала со всей силой свою команду:
– Место, где я смогу услышать, увидеть и прикоснуться к Стефану.
Глава 35
Тюрьма, с грязным тростником на полу и решетками, между ней и спящим Стефаном.
Между ней и Стефаном!
Это действительно был он. Елена не знала, как она поняла это. Без сомнения они могли искажать и изменять ее сознание. Но сейчас, возможно потому что никто не ожидал, что она попадет в темницу, никто не был готов сделать что-либо, что заставит ее усомниться в своих ощущениях.
Это был Стефан. Он был худее, чем раньше и скулы его выделялись сильнее. Он был красив. И его разум был в порядке, только правильное сочетание чести и любви, темноты и света, надежды и мрачного понимания мира, в котором он жил.
