Сергей Лукьяненко - Холодные берега
Мы въезжали в Неаполь.
– Даже не будем говорить вознице, что сходим, – предложила Хелен. Ее мои кошмары ничуть не тронули, она сохранила спокойствие. – Пусть везет дальше пустоту.
– Отправимся в порт, – согласился я. – И морем – до Нанта. Там решим…
Сон не то чтобы совсем стерся в памяти, но поблек настолько, что можно было думать о чем-то другом. И взамен бессильного ужаса ко мне вернулась обычная легкая тревога.
Слишком гладко все прошло.
Слишком легко мы убежали.
Пока дилижанс, раскачиваясь и дергаясь на узких улочках, протискивался к станции, я все размышлял, где и в чем ждать беды. Что-то меня насторожило, когда я проснулся, и начал рассказывать свой сон…
Марк!
Он не сказал ни слова. Не задал ни единого вопроса.
Я посмотрел на мальчика – тот сидел на диванчике по-османски, скрестив ноги. Размышлял о чем-то там своем…
– Марк, – тихо спросил я. – А тебе не снятся сны? Серые, ледяные сны?
Кажется, я попал в точку.
Марк глянул на меня, и даже раскрыл рот, собираясь что-то сказать. Но толчок дилижанса и невнятно долетевшая брань кучеров помешали ему.
– Приехали? – спросила Хелен. Посмотрела в окошко, пожала плечами.
Я последовал ее примеру. Сердце вдруг принялось частить, ладони вспотели. Что-то происходило. Что-то надвигалось, стремительно, неумолимо, и вся наша поездка была лишь отсрочкой, насмешливым и ненужным подарком судьбы…
– Марк, обувайся, – бросил я. – Хелен…
Мы обменялись понимающими взглядами. Летунья прикрыла глаза, потянулась – и достала из Холода пулевик. Тот, что мы забрали у офицера Арнольда.
– Что происходит? – испуганно спросила Луиза.
Дилижанс по-прежнему был неподвижен, но ругань кучеров прекратилась. Разом, словно они поняли, что лучше сейчас внимания к себе не привлекать…
Я глянул на Марка – тот уже обулся, лицо побледнело, но он явно был готов ко всему.
– Сейчас узнаем, сестра, – только и сказал я. – Тянуть не стоит…
Хелен потянулась к запору двери, я мягко остановил ее руку.
– Я первый.
Распахнул дверь, и спрыгнул на булыжную мостовую.
Засада поджидала нас в узкой, двум повозкам не разъехаться, улочке. По обеим сторонам – высокие, приличные дома. Фонарные столбы. Из окон – свет, и силуэты выглядывающих горожан.
А спереди и сзади, уже не таясь, стояли стражники.
Путь назад преграждали пятеро, все с пулевиками. Лица напряженные, и я сразу понял – эти станут палить не раздумывая.
Впереди – четверо. И без пулевиков, трое – с мечами и дубинками, один – вообще безоружный. Но этот один стоил многих.
Я посмотрел на офицера Арнольда, при моем появлении изобразившего что-то вроде улыбки, и пулевик в руке показался мне жалким и ненужным.
– Брось оружие, Ильмар, – Арнольд медленно пошел ко мне.
Кто-то из возниц издал жалобный стон, сообразив, кого вез. Несколько полуоткрытых окон захлопнулось.
Лихая же слава обо мне пошла…
– Я пойду с тобой, – сказал я. – Хорошо. Пропусти дилижанс.
Арнольд заулыбался шире. Может поначалу у него и была единственная цель – меня, свидетеля, хлопнуть. Но теперь-то, когда ему в руки идет слава, деньги, титул…
Это он так думает. А на самом деле, тот кто повезет Маркуса в Версаль – живым не останется. На всякий случай…
– Ты ничего не понимаешь, офицер, – сказал я. – Ты…
Неуловимое движение – Арнольд снял с пояса короткий широкий меч. Пулевика моего он не боялся, видно уверен был в тех, кто держал меня на мушке.
– Брось пулевик, вор. Или я прикажу…
В дилижансе раздался шум, и вслед за мной выпрыгнула Хелен. Потом, после короткой возни – Марк. Глаза Арнольда расширились, он чуть склонил голову:
– Принц Маркус, вам следует подойти ко мне. Немедленно. Графиня Хелен, бросьте свое оружие… все, включая то, что храните на Слове…
Я ожидал, что при виде Хелен в нем взыграет ярость, но, видимо, недооценил стражника. Скорее в его голосе было уважение – как к неожиданно ловкому и сильному противнику.
Никто не сделал ни шага. Стояли мы, на свету, прекрасная мишень для начинающего стрелка, и деваться было совершенно некуда. Из дилижанса высунулась Луиза, с ужасом посмотрела на стражу, стала неуклюже спускаться.
– Подойдите ко мне, принц. Остальным бросить оружие, – повторил Арнольд.
Терпение в его голосе было такое, словно он способен был до утра нас уговаривать, пока мы от усталости не свалимся.
– Не делайте этого! – крикнул Марк. Посмотрел на стражников, попытался придать голосу властность: – Я младший принц Дома! Повелеваю пропустить нас!
– Сегодняшним указом Владетеля вы, принц, лишены всех прав. Смиритесь.
Арнольд сделал еще шаг, протянул руку, словно приглашая Марка взяться за нее. И я вдруг понял, что выстрелю в офицера.
Стражники начнут стрелять в ответ. И, скорее всего, все в меня. Пулевики у них простые, однозарядные, такие специально для Стражи делают, в городах службу нести. Начнется паника – и будет шанс, пусть маленький, у Хелен и Луизы увести Марка, скрыться, свинцом и сталью проложить себе путь…
Я поднял пулевик, и спиной почуял, как притянул все стволы. Арнольд с любопытством посмотрел на меня, покачал головой:
– Тебе лучше сдаться мне, Ильмар-вор. С минуты на минуту здесь будут святые братья. С ними тебе лучше не встречаться.
– Ты не понимаешь, Арнольд, – его лицо было на линии ствола, и я вдруг понял, что попаду, и в этот раз могучий офицер упадет бездыханным. – Не во мне уже дело…
Глаза стражника расширились. Он не верил, что я стану стрелять… не дурак же, понимаю, что с толпой не справится… не верил, до этого мига.
– Не во мне, – повторил я, давя на крючок.
– Нет! – крикнул Марк. И бросился вперед, между мной и Арнольдом, но выстрел уже нельзя было остановить, мой палец коснулся спускового крючка, потянул – в тот миг, когда мальчишка, вставший между нами, вскинул руки и губы его шевельнулись.
Я вдруг почувствовал, как судорожно сжалась моя рука, как ногти впились в кожу. В моей руке не было больше пулевика. Из рук Арнольда исчез меч.
Холод прокатился по улочке, испуганно заржали лошади, с которых исчезла упряжь. С дилижанса будто отрезало передние колеса, и он завалился набок, закричали перепуганные пассажиры. Стражники, оставшиеся в один миг с голыми руками, дергались, будто в безумном танце, ощупывая себя, оглядываясь, пытаясь понять, кто же их обезоружил.
Марк забрал в Холод все, что только могло послужить смертоубийству. Забрал, даже не прикасаясь, даже не глядя – одним усилием. Но, видно, это далось непросто.
