Сестры Ингерд - Полина Ром
Мы же с Анной, забрав младших дочерей, устроились с чаем в детской. Девочки дружно возились у игрушечного замка, споря, кто будет играть красавицей, а кто красавцем. Почему-то обе хотели себе куклу-рыцаря, и белокурая кукла-красотка одиноко валялась на полу, неприлично задрав в небо фарфоровую ножку в шелковом чулочке.
-- …никогда бы не подумала! Ее история кажется какой-то удивительной сказкой, – Анна с удивлением качала головой, почти отказываясь верить в существование матери Тересии. – Ведь когда мы видели ее в последний раз, она больше походила на сумасшедшую.
И Рольфу, и Анне с Иоаном я рассказала весьма сокращенную версию моего знакомства с настоятельницей. Почему-то мне казалось, что так будет правильнее. Тот путь, через который в этом мире прошла каждая из нас – нечто довольно личное. Пусть Ангела и не просила меня хранить тайну, но и какие-то подробности окружающим не нужны. Она выбрала в этом мире свой якорь, свою дорогу и шла по ней, не нуждаясь в нашем одобрении или порицании.
-- А вот за это огромное тебе спасибо, Ольга, – графиня Анна любовно погладила новенькую кожаную обложку большого книжного тома, на котором золотом четко и красиво выделялась надпись: “Записки и советы по хозяйству её сиятельства графини Жанны Лютеции Паткуль”.
***
Сто тридцать томов этой книги я заказала в столичной типографии. Именно изготовления книг мы и дожидались, задерживаясь там. Изначально я хотела заказать всего тридцать-сорок томов для себя и в подарки ближайшим соседям. Но после беседы с матерью Тересией изменила размер заказа. Тогда уже прощаясь, она попросила:
– Ты не могла бы вернуть мне книгу? Я готова даже немного заплатить за нее. – Забавное совпадение, мать Тересия… Сейчас я везу книгу графини Жанны Паткуль в столицу, чтобы сделать несколько десятков экземпляров. Для себя, для графини Анны, для наших дочерей. Это книга – большой труд и большая ценность. – Да. И я хотела бы экземпляр или несколько для моей обители. – Я буду рада сделать такой подарок вам, мать Тересия.
Я не лгала. Я действительно была рада тому, что сестра изменилась. Пусть не сразу, пусть наделав ошибок в жизни, но все же… А распространить книгу госпожи Жанны я и вовсе посчитала стоящим делом. Пусть графиня и не узнает об этом, но это как бы мое “спасибо” ей.
Рольф несколько удивился, но спорить не стал:
-- Радость моя, мы крепко стоим на ногах, и если такова твоя прихоть, то пусть будет так. Я не могу сказать, что от всего сердца простил твою сестрицу за те пакости, что она внесла в твою жизнь. Но раз уж ты простила ее, кто я такой, чтобы возражать?
Восемьдесят экземпляров книги, которую в свое время столь небрежно отвергла легкомысленна графиня Ангелина Паткуль, были переданы настоятельнице монастыря матери Терессии с условием, что книги разойдутся по женским общинам, особенно по тем, где воспитывают будущих родовитых хозяек. А самым ценным для меня стали прощальные слова матери Тересии:
-- Я начала складывать в отдельную папку советы по ведению гостиничного бизнеса. Может быть, когда-нибудь и они станут книгой. Знания, виконтесса Нордман – это весьма ценный ресурс.
***
Домой, в свой новый замок, мы вернулись почти к началу лета. Неторопливо и с удовольствием вручали подарки слугам и домочадцам, убирали на склад краски для школы, узнавали, что и как за это время происходило на наших землях. В целом все было в порядке. Густав, давно уже женатый на Сусанне, лично докладывал Рольфу обо всех новостях:
– … и участок тот перекопали весь, теперь земля отдыхает. Надобно еще один дом у мастерской ставить: Марта у нас третьего ребенка ждет: тесно им с мужем. А их дом отдать Маркусу – жениться парень собрался. А уж Клаусу придется подождать, пока не освободят дом возле сада. Там тоже прибавление осенью ждут. Вот сейчас и нужно стройку затевать…
Все эти домашние, совершенно будничные новости и заботы наполняли мою душу покоем, ощущением стабильности и правильности.
Ночью, слушая сонное дыхание своего мужа и ощущая привычное надежное тепло, я подумала: «Все что ни делается – все к лучшему… Я сама выбрала свой путь в этом мире. Я счастлива здесь и сейчас и ни о чем не жалею…».
КОНЕЦ КНИГИ
