Средь бала лжи (СИ) - Сафонова Евгения

Глядя на амадэя снизу вверх, Таша расширила глаза:

— Она что… с ним…

— Нет, иначе мы бы об этом узнали. Она помнила, что бывает с избранниками амадэев, нарушивших запрет. И слишком любила его для этого. — Арон печально улыбнулся. — Ей было довольно простого человеческого общения и осознания, что у неё появился друг, почти равный ей. И они встречались, чтобы она могла научить его тем заклятиям, которых он нигде больше не узнал бы. Только и всего.

— А разве маги знали не всё, что знали вы?

— Многие заклятия лучше было не открывать людям. Тогда разделений на уровни ещё не было, но если считать по нынешним меркам… тогда маги обходились заклятиями до седьмого уровня включительно. Это не мешало им изобретать собственные заклинания, конечно, но в те времена человеческие маги… скажем так, были сильно ограничены. — Арон тяжело вздохнул. — Мы рассказали им далеко не всё, что знали сами. В основном потому, что эти знания могли убить неосторожных, и потому, что, попав не в те руки, они грозили обернуться великими бедами. Но отчасти и потому, что мы считали истинное магическое мастерство привилегией амадэев.

— Но это…

Джеми осёкся, поспешив прикусить язык, — забыв, с кем имеет дело.

— Это нечестно, хотел сказать ты? Согласен. — Амадэй спокойно кивнул. — Я неоднократно говорил, что прекрасно понимаю Ликбера. То, почему он решил, что век амадэев истёк.

— Зельда сообщила ему всё, что знала, да? — тихо спросила Таша.

— Почти. Ликбер схватывал всё на лету, и это опьяняло Зельду, подталкивая рассказывать ему о заклятиях сложнее, сложнее… Их дружба длилась несколько лет, и за это время Ликбер достиг таких успехов на магическом поприще, что ни один человеческий маг в Аллигране не смог бы с ним сравниться. Всё узнаваемое он скрупулёзно записывал, дабы не забыть… а потом подал в отставку и отправился в путешествие по Аллиграну. Он разъезжал по деревням и сёлам, демонстрируя их жителям своё могущество, а после предлагал детям с Даром идти к нему в ученики. Кто-то боялся нарушить многовековую традицию: как так, вместо одного преемника набирать целую ораву? Но многие согласились — и через шесть лет первые ученики Ликбера Великого были готовы выйти в люди. — Арон помолчал немного. — Затем последовала эта связь с драконом. Драконьи всадники встречались и прежде, но если перед ними простой люд трепетал, то Ликбера стал боготворить. Правда, вскоре он полюбил простую милую девушку по имени Лина… а, как известно, либо дракон, либо человек. Ликбер решил не упускать ни того, ни другого, и разорвать связь с драконом тогда, когда в ней уже не будет нужды. А пока помолвился с Линой и предоставил ей терпеливо дожидаться будущей свадьбы.

— И как ко всему этому относилась Зельда? — спросила Таша, чувствуя жалость.

Это со стороны сразу были видны истинные мотивы предприимчивого молодого человека. Но если на миг представить себя на месте его жертвы…

— С того момента, как Ликбер объявил о своей помолвке, она покатилась по наклонной дорожке. Несмотря на все предупреждения своей названой сестры — да и мои тоже, — Зельда наивно надеялась, что Ликбер испытывает к ней чувство большее, чем дружеское. Думала, раз они не могут быть вместе, Ликбер выберет дракона, телесную чистоту и её, Зельду, в качестве той, что всегда рядом… а вместо этого любимый с милой улыбкой объявил ей, что навсегда уезжает из Арпагена, дабы открыть в Адаманте свою Школу, — а лет через пять, когда всё устроится, разорвёт связь с драконом, чтобы жениться. В том, что невеста его дождётся, он не сомневался.

— Гадёныш, — мрачно резюмировала Таша.

Джеми лишь моргал ошеломлённо: явно пытаясь совместить облик кумира, уже сформировавшийся в его голове, с тем, что он узнавал о нём теперь.

— Ну, он хотя бы был честным… тогда. Но с тех пор от прежней Зельды, любимой нами и любящей нас, не осталось и следа. Говорить с кем-либо о произошедшем она отказывалась, принять чью-либо помощь — тоже; ведь теперь она понимала, что видели мы со стороны все эти годы. Гордость заставляла её отвергать спасительные соломинки, протягиваемые ей братьями и сёстрами, и игнорировать тот факт, что она всё больше погружается в болото уныния, отчаяния… злости. И вместе с единственным человеком, которого она любила и который предал её, Зельда возненавидела всё человечество. — Арон неотрывно смотрел вперёд, прямо перед собой. — Она ничего не говорила, да только при встрече я заглядывал в её разум… видел, как она бродит в свободное время по улицам Арпагена. Но не для того, чтобы отвлечься или забыть о бремени веков за плечами. Нет, теперь она бродила по улицам, заглядывая в окна, подглядывая, подслушивая; и каждый побитый ребёнок, каждая брошенная девушка, каждый умирающий старик, подле постели которого нетерпеливыми стервятниками дежурят его наследники, всё больше убеждали Зельду в том, о чём она уже не один раз задумывалась в судилище. В том, что люди не заслуживают таких защитников, каких оставила им Кристаль. — Он горько усмехнулся — и Таша с содроганием поняла, что это было эхом и его собственных сомнений. — К чему заботиться о существах, которые, наделённые душой и разумом, творят такое? Убийства, грабежи, насилие… Жадные, злые, жестокие создания. Наверное, когда-то люди были лучше, но века благоденствия под правлением амадэев испортили их…

Какое-то время Арон смотрел в окно, где белыми мотыльками метались на ветру снежинки. Смотрел, пока Таша неуверенно не коснулась кончиками пальцев его руки на своём плече.

Этим прикосновением вернув в его остекленевшие глаза тёплые краски жизни.

— А потом был этот дождь. И демоны, прорвавшиеся из Бездны, — наконец молвил амадэй. — Кристаль ничего не говорила ни о Бездне, ни о тварях, что в ней обитают. Не уверен, что она сама знала об этом. А потому мы и представить не могли, с чем столкнёмся. И слабейший демон страшнее, чем висп из Белой Топи; и цель у демонов одна — выживать, а для этого — есть… а для этого — убивать. — Он снова помолчал — и Таша на миг устыдилась, что слишком заинтересована этим рассказом, чтобы прервать его: не заставляя приёмного отца рассказывать о том, что даже сейчас причиняет ему боль. — Первый демон, на нашу беду, объявился в окрестностях Арпагена. И когда наши сёстры попытались его остановить, и оказалось, что тварь куда сильнее, чем кажется — Зельда решила её сжечь. Испепеляющим огнём. — Арон прикрыл глаза. — После Зельда убеждала нас, что не рассчитала силы; однако факт в том, что огонь почему-то вспыхнул по всей деревне. И твари от этого не было ровным счётом ничего. После этого мы и выяснили, что демоны абсолютно неуязвимы для магии огни. Зато сто человек… женщины, дети, старики…

Джеми нервно качнул на коленях Лив, сидевшую с широко раскрытыми глазами, — и Таша испытала некоторую гордость, когда поняла, что сестра слушает страшный рассказ без малейшего страха.

— Это и стало той искрой, из которой Ликбер раздул пожар восстания. Учитывая всё, произошедшее ранее… массовое убийство невинных людей одним из амадэев оказалось последней каплей. Особо фанатичные даже вывели теорию, что на самом деле демоны находятся под нашим контролем, а сами мы одержимы той тварью, что ещё не вышла из Бездны, но готовится к этому. И от истинных Возлюбленных Богиней, Избранных Кристалью, защитников рода людского, остались лишь бренные оболочки. Которые надо уничтожить… во что бы то ни стало.