Кошка Белого Графа - Кира Калинина
Вилька эту кошку сразу узнала. Та самая, что месяц назад приходила к ним в трактир и Пруну, сожителю Злыдниному, кровь пустила. Ох, и бушевал он потом! А Вилька просила богов, чтобы с кошкой все было хорошо.
Кошка добежала до загона мамок, перекрасилась обратно в белую и рассыпалась снегом.
Только тут до Вильки дошло, о чем шушукались работники при виде богатых саней, какие слова повторяли: «Белый Граф! Это герб Белого Графа!»
Теперь же по двору отчетливо пронеслось:
– Белая Графиня!..
Никто и пикнуть не посмел, когда барыня увела Вильку в карету.
В карете все было синее и снежное. Вилька обмирала на краешке дивана, боясь своими грязными руками, нищим платьицем и грубыми башмаками осквернить такую кра- соту.
В это время барынин слуга сходил со Злыдней в дом и вынес Вилькину метрику.
Барыня погладила Вильку по голове:
– Не бойся. Теперь все будет хорошо.
И улыбнулась какой-то своей мысли.
Когда-то даром зимы и Белым замком владел старинный ригонский род Хладов. Но к приходу вайнов от него остались только древний старик и его правнучка, не отмеченная Богиней. Один из ближних воинов Вайнмара, первого вайнского короля, был сильным магом зимы. Он женился на правнучке старого Хлада, получил от Нежи дар, от короля – графский титул и назвался Фростом на вайнский лад. Однако удача Фростов оказалась недолгой. Внук первого Белого Графа погиб в битве с ланнами, не оставив наследников, и дар отошел ригонскому роду Данишей. Вместе с титулом, именем Фрост и всеми владениями, среди которых был и Белый замок под Альготой – еще одно чудесное творение древних зодчих.
Сюда и привез меня Рауд прямиком из Храма Всех Богов.
Увидев замок из окна кареты, я ахнула. Казалось, великан сдвинул вместе сотню торосов и увенчал их клыками ледяного дракона, затем призвал армию фей, чтобы украсить стены прекрасными цветами, птицами и животными, а после сама богиня зимы дохнула на них морозным дыханием, покрыв изящные барельефы инистым мхом.
Внутри тоже все было снежно-белым – жилые комнаты, залы, лестницы, переходы, галереи, даже подвалы. Чтобы не сойти с ума от сплошной белизны, мебель обили яркими тканями, всюду положили пестрые ковры, развесили портьеры приятных глазу цветов, расставили кадки с живыми растениями и вообще постарались придать убранству как можно более летний вид.
После всех чудес, которые я успела повидать, привыкнуть к Белому замку оказалось не так трудно, но все равно временами мне становилось не по себе.
Наверное, потому что я была одна. Рауд жил в Летнем дворце, улаживая всевозможные дела с Альриком, Королевским Собранием, канцлером Солленом, который снова занял свой пост, другими владыками стихий и вайнорцами. За две недели нашего странного брака он появился в Белом замке лишь трижды, вел себя так, будто мы женаты сто лет, но ни разу не остался ночевать и не заговорил о моем будущем, лишь делился новостями.
А новостей было с избытком.
Оказывается, когда Альрик спросил баронессу Хендевик, кто отец Эмелоны, та ответила: «Герцог Клогг-Скрапп или король Альгредо – на ваш выбор». То-то Альрик пора- зился!
Герцог в самом деле был готов удочерить барышню Болли. В конце концов, что мешало ему поддерживать отношения с Гелеоной и после ее бегства из Эйлана? Баронесса предложила подождать: «Сперва узнаем у Альгредо, не захочет ли он признать Эмелону своей». Одиннадцать сыновей – это хорошо, но дочери для династических браков тоже нужны. Союз с Ригонией мог принести Эйлану немалые выгоды, и теперь баронесса и канцлер Соллен делали все, чтобы Альгредо это понял. Герцог Клогг-Скрапп уехал в Вайнор – держать ответ перед королем Бертольдом, который был очень недоволен своеволием дочери и кузена.
Да хранят нас светлые боги! Альрик, может, и не лучший король на свете, а все же хорошо, что Ригонией правит не Бертольд и не Альгредо.
Принцу Фьюго надоело смирять свой горячий нрав. По дорогам, свободным от снежных заносов, он быстро добрался до крепости Касль и вызвал на поединок принца Гюнтера. Те, кто видел, как это происходило, рассказывали, что эйланец играл с братом Альрика, как кот… не с мышью даже, а с комком пряжи, не способным ни увернуться, ни убежать. Сперва он исполосовал Гюнтеру лицо, затем нанес такую рану, которая навсегда избавит негодяя от интереса к хорошеньким фрейлинам и женскому полу вообще. После этого Фьюго с Камелией спешно покинули Ригонию, и Альрик не препятствовал их отъезду.
– Как жаль! – сокрушался канцлер Соллен. – Она могла бы стать прекрасной королевой. Может быть, второй Клотильдой!
– Невелика премудрость, – усмехнулась в ответ баронесса Хендевик. – При умных советниках любая станет второй Клотильдой.
Было уже решено, что после женитьбы Альрика на Эмелоне именно баронесса займет при новой королеве пост главной гоф-дамы.
Женитьба откладывалась до тех пор, пока не будет объявлено о принадлежности невесты к Вайнорскому или Эйланскому королевскому дому. Не мог же король Ригонии в самом деле взять в жены «коробейницу»!
Помолвка, заключенная по воле Свена и Свяны, к браку не обязывала. Но узоры на ладонях не исчезнут до следующей Ночи Всех Богов, и, если обрученные Свеном и Свяной захотят связать свою жизнь с кем-то другим, им придется ждать целый год.
Кайса и фендрик Ойсин долго раздумывать не стали. Они обвенчались на третий день после праздника, Ойсин тут же подал в отставку и вместе с молодой женой уехал в поместье, выделенное Альриком ей в приданое. А на днях король пожаловал бывшему гвардейцу титул и земли, принадлежавшие прежнему владыке дождя. В родовой усадьбе Регенскуров имелась фамильная часовня, где Ойсин мог говорить со своей богиней и познавать нежданно обретенную силу.
Король Ригонии, казалось, все больше становился другим человеком. Может быть, таким, каким был прежде, – не мне судить. Он подписал указ о возвращении из ссылки Карстена Даниша и даже попросил у Рауда прощения.
Сама я встречи с Альриком побаивалась. Но королева-бабушка захотела со мной увидеться. Пришлось ехать во дворец.
Я не знала, чего ждать, и, когда входила в будуар, заставленный куклами, ладони у меня позорно вспотели. Однако все прошло благополучно. Мы пили чай, ели суфле, ее величество расспрашивала меня о жизни и о том, каково это – быть кошкой.
В разгар беседы явился Альрик. Не берусь сказать, было это случайностью или король знал, кого найдет в