Очень древнее Зло - Екатерина Лесина
Тварь оскалилась и в какой-то момент показалось, что она не выдержит. Что…
— Мне, — поправился Ричард. — Это не простое зеркало. Оно связано… с чем-то связано. Главное, что когда я смотрю в него, я вижу тьму. И беру из неё силы.
— Где?
— Здесь. В библиотеке. Недалеко.
Его не выпустили, пусть и держали не за шею, а за руку. И остановились в трех шагах. Поверхность зеркала была затянута тьмой, словно дегтем.
— Ты…
— Отпусти, — сказал Ричард и получилось почти спокойно. — Я все равно никуда не денусь. И ты это знаешь.
Она зашипела.
Но руку убрала. Осталась рядом. Пускай. Это… это не важно.
Ричард сделал шаг. И еще. От зеркала тянуло пустотой и… и он коснулся рамы.
— Ты здесь…
Она всегда была там. И отзывалась легко. Но сейчас тьма осталась неподвижна. Ну же… что ей стоит… или… она говорила, что сил почти не осталось, что даже у демонов есть срок. И Ричард помогал.
Силой.
Поэтому он и ослаб. Если бы одна тварь… а тварь и демон — это слишком много. Но… но что делать? Ему нужна помощь!
— Если ты не появишься, она меня убьет, — сказал он и получилось до отвращения жалко. И еще, кажется, он того и гляди разревется. — Пожалуйста…
Тварь ждет.
А зеркало молчит. И…
Что делать?
Хотя… он знает. Рука сама потянулась к поясу.
— Так надо, — Ричард сумел сказать жестко, почти как отец. Хотя, конечно, отец в жизни бы не вляпался в подобное.
Клинок.
И холод стали. Прикосновение к ладони. Больно. Но это хорошо, с болью приходит ясность ума. И тварь подается вперед.
— Это не для тебя, — Ричард не стал оборачиваться. Он прижал руку к стеклу, и кровь покатилась, чтобы увязнуть. Капля за каплей. И тьма пришла в движение. — Ты слышишь меня… ты же слышишь меня…
Тьма расступалась неохотно.
А та, что сидела по ту сторону зеркала, плакала. Крупные слезы катились по щекам, по белой коже, по золотым узорам, что украшали её. Правда, узоры поблекли, но все одно были.
— Он умирает, — сказала она, поднимая младенца. — Он… умирает.
— Прости.
— Он… умирает…
Демоны все-таки умеют плакать. И боль они ощущают.
— Что я могу сделать?
Действительно. Что может сделать мальчишка, который и сам едва жив. И тварь за спиной. И… тварь шипит, отступая.
— Ты и сам скоро умрешь, — слезы высыхают, а младенец исчезает внутри тела демона. Так уже было. И почему-то это исчезновение кажется почти естественным.
— Да. Наверное. И… получается, что все зря?
А ведь Ричард надеялся. Очень. И демон… демоны ведь могучи, особенно древние. И способны повелевать всякими тварями. И…
Она молча протянула руку. И Ричард положил свою на стекло.
— А ты снова вырос… — сказала демоница. — Почти уже одинаковая…
— Отец говорит, что я мелкий…
— Что он понимает.
Ричард промолчал.
— Он умирает… и ты тоже… я не хочу так! — её крик даже сквозь стекло заставил тварь отпрянуть. Она изогнулась, зашипела и… убралась.
— Ричард…
— Мама?
Она прижала руку к носу. Из носа лилась кровь. Яркая такая. И мама покачнулась. Ричард едва успел подставить ей плечо.
— Ты… — она оперлась и сделала шаг к зеркалу. А потом прижала измазанную кровью руку к стеклу. — Что тебе нужно, чтобы ты помогла?! Ты… ты можешь помочь?
— Не знаю, — демоница облизнулась.
Кровь — это сила. Но её слишком мало. Правда, тварь многих убила, но…
— Мертвому сложно оставаться живым, — сказала матушка совсем иным, холодным тоном. — Поэтому она почти всегда голодна. Ты же…
— Я просто девочка, которая слишком верила, — демоница глядела жалобно. — Меня… меня учили. Призывать демонов. Убивать демонов. Забирать их силу. Но… но я не хочу… и он не хочет. Он мог бы убить меня. Он сильный. Сильнее всех, кого я знаю… Но теперь сил почти не осталось… почти… ему сложно находиться в вашем мире. И он умирает.
— Как и мой сын, — взгляд матушки зацепился за взгляд твари. — Мы… можем кое-что попробовать.
— Что?
— У меня есть дар, — она подняла руку, поглядела на неё. — Слабый, но… если ты поможешь…
Боль сдавила виски.
— Мама…
— Твоему сыну, сколь я понимаю, нужно вместилище. Моему — защита…
Боль стала почти невыносима.
— Она хочет вернуться, и я слишком слаба. Не удержу её надолго. Решай, демон.
— Он может не выдержать. Твой сын.
— Может. А твой может свести его с ума. Или тоже раствориться в нем. Но… это все равно шанс. Наш единственный шанс.
— Сила. Нужна будет сила.
— Она есть, — улыбка матушки была печальна. — Меня учили, что в каждой душе есть частица бога… а этого хватит, чтобы…
Тьма упала теплым куполом.
Придавила.
Почти удушила… и отпустила.
— Ричард? — такой знакомый голос раздался рядом. — Ричард, ты… что ты с ним сделала?!
Смех демона все-таки ранит.
Глава 44 Где задается вопрос и получается ответ
«И тогда, оскорбленный отказом, но не желающий смириться, обратился он ко тьме, что таилась во глубине сердца его. Многие годы постигал он запретные науки, а постигнув, пролил кровь невинную, дабы призвать демона. И сказал демону так: «Не желаю я ни золота, ни иных богатств, как не желаю я славы либо же власти. Но хочу лишь любви девы прекрасной». Рассмеялся тогда демон»
Поучительная история о некоем юноше, ступившем на темный путь.
Они появлялись.
Раз. И на внешнюю границу круга ступает Артан, на голове которого сияет солнечным светом корона. Вид, конечно, своеобразный, но, надо признать, вполне соответствующий моменту. Героический. И дева на плече тоже в этот героизм вполне вписывается.
Теттенике?
Или…
Или.
Брунгильда в сопровождении Легионера, который держался как-то не так, а что именно с ним «не так», я понять не успела.
Летиция Ладхемская с каким-то типом, чья наглая рожа показалась смутно знакомой.
Мудрослава Виросская под руку с Лассаром.
Благородное, чтоб его, собрание.
И Ариция, тащившая за руку Ксандра… а вот и настоящая Теттенике, которую сопровождал мрачного вида тип. Каждой твари, как водится, по паре.
Только они есть и в то же время будто в стороне, будто и не люди, но тени.
— Смешно, — сказала демоница и смех её прошелся по шкуре наждачкой. Хвост задрожал, рога заболели и появилось чувство, что того и гляди отвалятся.
Я отряхнулась.
— Где… Ричард?
Я уже не спрашиваю про остальных, потому что людей-то отбыло куда больше, чем я вижу. И надеюсь, что они живы, просто… просто потерялись. Надежда глупая, понимаю, но на
