Мария Сакрытина - Клятва (СИ)
мог выразить словами.
- Простите. Я, кажется, обозналась, - снова тихо, равнодушно произнесла она, отступая. –
Хорошего вам вечера, милорд.
Я схватил её за руку прежде, чем она ушла и снова потерялась в тенях.
- Ты обещала мне танец, Элиза. Ты забыла?
- Что?
Она замерла, и я вытащил её в середину залу к танцующим. Она смотрела на меня –
теперь настороженно и даже с угрозой, пока ещё неявной, так что пришлось побыстрее
искать объяснение. Я разыграл целое представление, когда «вдруг осознал», кого вывел
для танца в круг яркого света.
- Леди, приношу извинения, я не знал, я думал…
Она расслабилась – взгляд потух.
- Похоже, вы тоже приняли меня за другую.
«Да, - мысленно порадовался я, помня, что чародейка может прочесть меня как открытую
книгу. – Да», - и представлял эту другую. Выходило очень похоже на Элизу. Слишком.
- Прекратите, - осторожно положив руку на моё плечо, тихо произнесла чародейка. – Мне
решительно всё равно, кто вы. В любом случае вы здесь, чтобы меня убить.
- Простите? – опешил я.
Она улыбнулась, присаживаясь в плие.
- Как и все до вас. Думаете, я не знаю, для чего лезут ко мне в постель? Хотят либо власти, либо моей крови.
- Я не хочу, - шепнул я, понимая, что это правда.
Она снова задержалась на мне взглядом, и, вдруг вырвав руку, подобрала подол платья и
ни слова не сказав, скрылась среди танцующих. Я поймал раздосадованный взгляд
Виттора, почти услышал его «улыбайся!». И словно по заказу на моих руках повисла
очередная дамочка на ночь, тут же принявшаяся что-то щебетать мне на ухо. Я покружил
её по залу ради приличия, но во время перерыва между танцами умудрился ускользнуть и
от неё, и от Виттора.
Элиза обнаружилась у ограды сада – словно специально в самой тёмной из незанятых
беседок.
- Я вас чем-то обидел, леди?
- Убирайтесь, - не поворачиваясь, отозвалась она. И, когда я остался стоять, раздражённо
продолжила: – Я не планирую умирать в ближайшие десять лет. Так что убирайтесь, если
не хотите сами умереть.
- Кто тебя обидел? – выдохнул я, в тот миг желая убить лично каждого, кто заставил её
смотреть вот так, думать вот так. Её легко было ненавидеть, улыбающуюся невесту
другого, убийцу моего короля, делающую всё, чтобы я её хотел. Тогда – легко.
Сейчас я мог лишь жалеть.
Элиза обернулась, недоумённо глянула на меня.
- Мы на «ты»?
«Мы давно на «ты», - я спрятал эту мысль поглубже. И вместо неё произнёс:
- Полагаешь, я буду выкать смерти?
Она покачала головой и тихо рассмеялась.
- Смерти? Как это мило. Уходите, рыцарь. На балу столько приличных девушек, вам не
стоит со мной связываться. Добра я вам точно не принесу. Или вы снова меня с кем-то
спутали?
- Я ни с кем тебя не спутаю, Элиза, - серьёзно отозвался я, подходя ближе. – Идём. Здесь
холодно.
Она фыркнула и усмешка сделалась злой – гротескной в ночных тенях.
- Не боишься меня, человеческий мальчик? Холодно? А я же могу согреть.
Я снял – сорвал – с себя декоративную накидку на символическом меху и укутал её – яркая
тряпка на ледяном чёрном.
- Это ты боишься меня, Элиза. Не нужно. Не бойся, - и, вдыхая давно знакомый пряный
аромат её кожи, шепнул на ухо: – Что они сделали, чтобы ты стала такой?
Она поцеловала меня сама, как делала это и раньше – но дёрнулась, стоило мне
шевельнуться, чтобы сесть рядом и устроиться удобнее.
- Не бойся, чародейка.
- Я не боюсь, - шепнула она, глядя мне в глаза, - человек.
В её тёмной, пустой спальне было ещё холоднее, чем в саду. И очень уныло. Вдобавок, Элиза постоянно вздрагивала, когда я делал резкое движение.
- Что они сделали с тобой? – повторил я, протягивая ей вино.
Чародейка заставила меня отпить из её бокала и, только дождавшись, когда я сделаю
первый глоток, отозвалась:
- Они? Кто? Ну что ты, рыцарь, кто может навредить чародейке? То, что они отобрали
моего сына, ведь мелочи, правда?
- Сына? – опешил я.
Элиза поставила бокал на пол.
- Ты же из Мальтии… Джереми? Полагаю, да, раз не знаешь. За пределы Запада эта
история не пошла – по приказу королевы. Я лично исполняла её приказ.
- Теперь мне придётся навсегда остаться с тобой, раз и я узнал, или ты и меня убьёшь? –
усмехнулся я – пытался игриво, но получилось грустно. Сын? Ну а как же – при стольких
любовниках. Чему я удивляюсь?
- Я в любом случае тебя убью, - спокойно отозвалась чародейка, и я счёл за лучшее снова
опрокинуть её на подушки и поцеловать.
- Так значит, у Запада скоро появится ещё один чародей?
- У Запада он точно не появится, - отрезала Элиза, хватая меня за голову и заставляя
смотреть в глаза. – Королеве это хорошо известно… Смотри на меня, человек!
- Расслабься, чародейка, - посоветовал я, целуя её руки. – Клянусь Матерью, от меня тебе
вреда не будет.
- Я же сказала, что не боюсь тебя, человек, - неубедительно шепнула Элиза.
С ней было хорошо – даже несмотря на то, что расслабилась она далеко не сразу. И ещё
она звала меня Лансом, а я в кои-то веки мог спокойно называть её имя и не получать
пощёчину. С ней всё было по-настоящему – так, как нужно, как должно быть. Да, я
ревновал её ко всем её любовникам разом, всем, от кого у неё мог родиться сын-чародей.
Но я и любил её много больше, чем они. Она знала?
После я растопил камин в её спальне, прогнал сумрак и, заставив её выпить два бокала
подогретого вина, пел ей серенады – чтобы ей понравилось. Чтобы она перестала смотреть
на меня с подозрением. Чтобы она хотя бы раз улыбнулась.
Утром, когда я уходил, думая, что она спит – свернувшись калачиком на кровати, только
что укрытая мной одеялом – Элиза шепнула:
- Спасибо, рыцарь.
Я не нашёлся, что ей ответить.
Глава 17. Мать
(Из записок Элизы Северянки)
- Ты снова в чёрном, Элоиза? – Хеления всегда произносила моё имя на западный манер.
Спустя год я перестала её исправлять.
- Да, Ваше Величество.
Карета мерно стучала колёсами по мостовой – в мёртвой тишине. Западники с некоторых
пор не любили выходить на улицу с наступлением темноты, особенно жители столицы.
Ровно с тех пор, как я появилась у их королевы.
- Чёрный? – Хеления в который раз кинула взгляд на свои руки – два дня назад я в который
раз их «освежила», и теперь королева наслаждалась тонкой нежной кожей двадцатилетней
