Во главе конца - Лия Арден
– Извини, но… но мне нужно понять, – сбивчиво сказал Кай, и мои брови взлетели вверх при звуках несвойственного ему смятения.
Он подался вперёд, полностью прижав меня к стене, его губы накрыли мои, и я задохнулась от неожиданности, не успев даже закрыть глаза. Прикосновения были ласковыми, изучающими и настороженными. Я ощущала только его губы, он не давил и не настаивал на большем. Осознав, что происходит, я схватила лацканы его пальто и потянула на себя, нуждаясь в этой ласке. В голове зашумело, мир завертелся, а я, опьянённая, наслаждалась его пальцами в моих волосах и голодом в движениях, ставших требовательными.
Кай резко прервал поцелуй и отступил на спасительный шаг, оставив меня без поддержки. Я покачнулась, но устояла. Глаза Кая лихорадочно блестели, как и его покрасневшие губы. Он тяжело дышал, раз за разом рассматривая меня, будто впервые по-настоящему увидел. Моё сознание всё ещё плыло, как если бы все эти годы я жила без кислорода, а Кай дал мне больше, чем нужно жаждущему в первый раз.
– Это ты. Всё это… время. Это была ты, – бессвязно пролепетал Кай, не в силах восстановить дыхание.
– Я… просто… не хотела, чтобы… – Все заранее подготовленные оправдания показались жалкими, и я умолкла, не зная, с чего именно начать.
Кай не дал мне времени на объяснения, новый жадный поцелуй был порывистым и глубоким. Его руки забрались под моё пальто и обвили талию, я ощутила его холодные пальцы сквозь ткань блузки. Он злился, прикусывая мою губу, но следом извинялся ласковыми прикосновениями языка и губ. Меня трясло от предвкушения и осознания, что я получила то, что так давно ждала. Я обнимала Кая, жадно отвечая на каждую ласку, движение языка и поворот головы.
Поцелуй прервался, Кай вновь отступил, словно не мог совладать с нахлынувшими мыслями. На его лице эмоции сменялись так быстро, что я едва успевала анализировать перемены. Он будто не мог решить, рад, испуган или же злится. А может, его раздирало всё вместе.
– Я ничего не помнил, Кассия! – он определённо злился, но боль в глазах сделали крик скорее отчаянным. – А ты не дала мне ни единой треклятой подсказки! Почти четыре года! Ты!!
Он запыхался, повысив голос, а я прикусила губу, ожидая продолжения. Теперь боялась что-либо сказать, не выяснив, как много ему стало известно.
– Вот здесь у меня пустота! – Он постучал пальцами себе по виску, угрожающе подходя вплотную. Его заметная боль эхом отразилась в груди, как моя собственная. – Но здесь всё осталось!
Ладонь Кая легла на его грудь напротив сердца.
– Гнев, тоска, любовь, желание! Всё это осталось здесь перемешанным и, самое главное, непонятным! Четыре года я должен был по кускам собирать, на кого же я зол, а кто мне нравится, кто меня удивил, а кто стал моим врагом! Ты оставила меня одного разбираться в этой мешанине! – под конец он рявкнул, разозлённый или обиженный.
Я протяжно выдохнула, осознав, что заставила его почувствовать себя брошенным.
Он не понимал, почему и как, но помнил эмоции.
Я задохнулась от мысли, что он отразил мою собственную растерянность в те времена, когда Морос забрал мои воспоминания, а Гипнос оторвал меня от Весты и Кая и бросил в мире людей. Я тоже чувствовала себя брошенной, но я была ребёнком и, может, была чуть более эмоционально гибкой, но Кай…
Он во всём ищет структуру, причину и следствие, последовательность и смысл.
– Ты не дала мне ни единой долбаной подсказки… или намёка, а остальных попросила молчать! И все годы я гадал, какого хаоса испытываю бесконтрольное влечение к тебе. К той, которая по моим последним воспоминаниям была лишь ребёнком. Ты хоть представляешь, насколько это пугало? – он заметался передо мной, сделав два шага в одну сторону, потом в другую, будто не мог устоять на месте.
Кай изредка повышал голос, но не был зол, а скорее ошарашен, растерян и открыт, как книга. Впервые его душа была распахнута настежь, обнажена, выставлена напоказ. Впервые он был эмоционален настолько, что сбивался с мысли, запинаясь на простых словах.
Кай судорожно вдохнул, силясь успокоиться. Подошёл ближе, уперев руку рядом с моей головой, и продолжил чуть сдержаннее и тише:
– Ты стала архонтом. При взгляде на тебя моё сознание помнило раздражающего ребёнка, пока глаза видели взрослую девушку, от желания к которой у меня темнел рассудок, а в груди болело так, словно в лёгких что-то застряло. И ни в чём из этого ни один из вас не помог мне разобраться! Мне было противно от себя и своих мыслей при наших встречах! От моих прикосновений ты сжималась и бледнела! Ты была напугана, а я не понимал, что натворил?! Я начал избегать наших встреч, потому что годы шли, а при твоём присутствии я не переставая думал о тебе в моей постели. И, поверь, это самые пристойные из моих мыслей.
Голос Кая захрипел, он выдохся и устало уложил лоб мне на плечо. Выслушав поток его мыслей, я оцепенела. Никогда ещё он не говорил там много и так откровенно о своих чувствах, и я не представляла, как сложно ему было с этим коктейлем эмоций.
– Прости, – со всей искренностью ответила я и обняла его за шею, крепко прижимая к себе.
Кай заметно расслабился. Побыл в моих объятиях несколько долгих секунд, а потом выпрямился. Он бережно взял меня за руку. Черты его лица смягчились, Каю наконец удалось избавиться хотя бы от части гнева, и он может позволить себе ощутить другие эмоции.
– Поехали домой, – он потянул меня к машине, и я увидела, что Иво наблюдал за разворачивающейся картиной.
Он изменился больше, чем я ожидала. Стал крепче, будто вырос. Отросшие волосы были наполовину собраны в пучок, а длинная чёлка скрывала часть повязки на глазу, хотя я по-прежнему считала, что она не портила его облик. На лице друга отражалось холодное недовольство, и определённо всё оно направлено на меня.
– Привет, Иво, – я выдавила неловкую улыбку, но у него не дрогнул и мускул.
– Не так просто, Кас. Я неимоверно зол на тебя.
– Похоже, я заслужила.
– Ты даже не представляешь, как много дерьма я сохранил в тайне ради тебя, а пока мы ехали, еле пересказал половину.
– Я тоже скучала по тебе, Иво.
– Не пытайся заболтать меня этим!
– Люблю тебя.
– Я тебя тоже, Кас, но не думай, что я не расскажу остальную половину! – отрезал Иво, одарив меня мстительной улыбкой, и забрался обратно в машину.
Мы ехали домой в тишине, никто ничего не говорил. Иво смотрел на дорогу, изредка поглядывая в
