Королевская кровь 11. Чужие боги - Ирина Владимировна Котова
Он замолчал. Лицо его почти одеревенело, а тела почти не было видно за витками вьюнка. Но губы еще шевелились.
– Мне не больно, не плачь, – шелестел император, но слезы его внука, горькие, тихие и горячие, падали на золотую кору. – Я словно растворяюсь в любимой земле Йеллоувиня, мой мальчик, словно погружаюсь в сладчайшую медитацию. Ни одна смерть не могла быть мягче этой, Вей. Вей, Вей… слушай… не упусти девочку Рудлог, с ней рядом все оживает и ты тоже… Вей, Вей… последний портал может открыться у Пьентана. Будь осторожен… будь…
Рука в последний раз сжалась и упала золотой плетью, тут же ставшей частью огромного вьюнка, который уже обошел портал по кругу и петля за петлей поднимался над ним гигантским золотым куполом. Лицо Хань Ши, спокойное и улыбающееся, покрылось наплывами коры, будто тончайшим пологом – и вторая рука легла почти уже неузнаваемому императору под щеку, будто он заснул долгим и хорошим сном. И грудь поднялась и опала в последнем судорожном вздохе.
Стоило затихнуть дыханию – и над одеревеневшим телом заплясали стихии, ослабевая, словно проваливаясь. Из леса, не боясь боя, выпорхнули тысячи птиц – они долетали до купола, садились на золотые петли ствола, чтобы закричать-заплакать во всю мощь. Подул жаркий суховей – и тут же с гор потянуло льдом и холодом, плюнуло языками тумана, загрохотало далекими вулканами. Затрещала земля, побежали во все стороны от купола трещины… и из почти развеявшихся туч косыми лентами стал падать ливень, перемежаясь метелью, закручиваясь в смерчи и уходя на восток.
Вей Ши стоял на коленях у купола, содрогаясь в рыданиях, скрыв лицо в ладонях, не в силах подняться. Его било крупной дрожью, а в голове словно рушились какие-то запоры, и стихия, которая так долго ему не давалась, вдруг стала понятной, как плеть в руках.
Сзади мучительно закричал один из гвардейцев, не успевший увернуться от невидши – и в крови Вея Ши полыхнула жгучая ярость.
Он поцеловал то, что раньше было пальцами деда, и развернулся, поднимаясь. Здесь, в Йеллоувине, ему помогала сама земля.
Стихия-плеть послушно легла перед ним – и он хлестнул ею куда достал, веля беречь своих людей и уничтожать нелюдей. Невидши на пятьдесят шагов вокруг рухнули как подкошенные – и Вей пошел дальше, под косым дождем, меж языками тумана, сжимая в одной руке клинок, а второй поглаживая ментальную плеть, так легко покорившуюся ему. Дед умер, но на поле боя остался еще один Ши, и он не уйдет отсюда, пока все враги не будут уничтожены.
К вечеру стихийная волна ушла далеко, захватывая все новые части Туры. В Йеллоувине продолжались погодные аномалии.
Участь иномирян была решена, и их, отступающих к ворчащим камнепадами горам, добивали и брали в плен. Но их было так много и так отчаянно, по-звериному они сопротивлялись, что битва продолжалась еще четыре дня.
5 мая, вечер
Вей, уставший, голодный, спавший урывками под прикрытием гвардейцев, убивший за эти дни больше, чем все его предки за десяток поколений до него, покрытый слизью и кровью, остановился только тогда, когда последний отряд иномирян был уничтожен.
Красная кровь в венах наследника наконец насытилась, уступая место сдержанности Ши.
Один из верных гвардейцев с поклоном протянул ему флягу. На Вея он смотрел с благоговением.
Их погибло немало – его бывших сослуживцев, гвардейцев, согласившихся принять в себя равновесников. Почти половина. Но Вей помянет их потом, у храма первопредка, как и всех, павших в этой битве.
– Благодарю, – просипел Ши и сделал несколько глотков. Всю воду он пить не собирался – чтобы воин тоже мог смочить горло.
Вдали под вечерним небом в темноте мерцал переход, покрытый золотом. И Вей видел огромный одеревеневший вьюнок, переродившийся в нечто неподвластное разуму. По золотому дереву струился мощный и прекрасный стихийный дух, молодой, но уже знающий, для чего он был создан. Для защиты людей Йеллоувиня.
Вей смотрел на него, а пропитанные кровью волосы трепетали на ветру. Он смотрел и не осознавал, что губы его кривит мягкая и печальная улыбка, очень похожая на улыбку императора, который войдет в легенды, если Тура выстоит. А еще он ни разу не подумал о том, одобрит его Мастер или нет – просто потому, что знал, что все делает правильно.
За эти дни он ни разу не пытался связаться с отцом, а отец не звал его, и Вей был ему за это благодарен. Но он передал последнее предсказание деда Ли Сою, когда битва пару дней назад снова вынесла их друг к другу, а Ли Сой уж точно должен был оповестить отца. Значит, и остальные правители тоже уже извещены о сроках открытия последнего портала.
Вей сделал еще глоток, и тут взгляд его прикипел к кружению стихий над окном портала. Он нахмурился и сделал шаг вперед. Но ошибки не было. Он уже видел такой рисунок стихий.
Точно так они кружили, словно раздвигаясь, над странным камнем, который Вей Ши нашел в лесу под Тафией и принес в храм. А это означало, что последний портал откроется не под Пьентаном. Он откроется в Тафии. Там, где живет дед Амфат и добрые беззащитные жители, где нет воинов, а защитник-Четери далеко, где трудятся его братья-послушники и ждет своего мужа беременная Светлана, которую он, Вей, пообещал защищать.
Он выдохнул и оглянулся. Здесь бойцы уже справятся без него. Но там… если откроется портал, если будет нападение на Тафию, то не выживет никто. Дед пообещал отсрочку в шесть дней и шесть ночей – значит, есть еще сутки, максимум – время до утра седьмого числа.
Он доберется. Можно использовать листолеты и автомобили, в конце концов можно вызвать равновесника. Но для начала нужно по-взрослому поговорить с отцом, показать ему последние минуты деда и рассказать то, что Вей понял о портале – чтобы оповестили Пески, чтобы успели предупредить Тафию, чтобы остальные правители знали, где откроется портал.
А затем, даже если отец запретит –
