Алла Соловьёва - Затемненная серебром

Жизнь превратилась в замедленное немое кино. Чтобы хоть немного ускорить время, я загрузила себя занятиями до изнеможения. Помимо академии и дополнительных тренировок начала посещать уроки танцев в школе Альбины. Грусть и нежность вальса, пламенная румба, страсть танго, степ, фламенко; только в моем исполнении эти танцы становились безжизненными, сухими, лишенными смысла. Макс говорил, что Хранители поднимут его на смех, но посещал занятия вместе со мной… и неожиданно оказался отличным партнером. Альбина учила нас основному шагу, различным многочисленным фигурам, поворотам, учила правильно распределять вес тела, работать стопами. А еще укоряла, что в моих движениях нет души, лишь отточенная техника и серьезный подход, а без души нет потрясающего танца. Но разве это важно, когда главная цель – устать настолько, чтобы, вернувшись домой и выучив уроки, провалиться в сон. Я мечтала о глубоком сне без сновидений, но в действительности видела все тот же кошмар с Охотником, заставляющий просыпаться в холодном поту. В академии все шло своим чередом: уроки, где, обогнав Романа, я стала лучшей по успеваемости; злые реплики Елены, на которые перестала обращать внимание, так же как и на приставания Рината. Зато сблизилась с Павлом Самохиным, заполучив еще одного друга.

Дождливый октябрь сменился хмурым ноябрем с вечно свинцовым небом, первыми заморозками и заиндевевшими по утрам скелетами деревьев. В декабре выпал снег, накрыв все мягким, но ледяным покрывалом, которое давно окутало и меня. Пустая, застывшая, безжизненная оболочка. Что-то сломалось внутри, мешая смеяться, радоваться и даже любить. Я поняла, что хочу избавиться от любви. Как оказалось, любовь – это страшное чувство, приносящее дикую разрывающую боль, которую захотелось вырвать с корнем и растоптать.

Забыть… Забыть… Забыть обо всем, только бы стало легче! Острым скальпелем вырезать воспоминания, будто ничего и не было…

– Почему? – прошептала я, сжимая в руках серебряную рамку с фотографией. – Зачем ты так поступаешь со мной? – Но Елизар молчаливо улыбался.

Посмотрев на электронные часы, я поняла, что пора собираться на тренировку. Взгляд застыл, словно гипнотизируя время, стараясь остановить его. Снова увижу его, а значит, рана начнет кровоточить. И так каждый день.

Тихое шуршание зимней резины по снегу заставило оторваться от часов. Макс заехал, чтобы отвезти меня на тренировку. Внизу зазвенел звонок, послышались бодрые шаги Светланы. Я поднялась, начала неторопливо собираться. Громко топая, Фадеев поднялся по лестнице и постучал в дверь.

– Входи, – пригласила я, запихнув в рюкзак костюм для трансформации.

– Привет. – Макс улыбнулся и, странно взглянув на меня, устроился в кресле. – Уже готова?

– Ага, – ответила я. В рюкзак отправились полотенце и бутылка с водой.

– Зря собираешься. Тренировки сегодня не будет.

Резко вскинув голову, я недоуменно уставилась на Фадеева:

– Почему?

– Я ее отменил, – спокойно заявил Макс.

– Ну и шуточки у тебя. – Застегнув рюкзак, я оперлась о компьютерный стол и в ожидании уставилась на него.

– Злата, я не шучу. – Фадеев поднялся, в три шага пересек комнату и подошел ко мне. Большие руки легли на стол, заключая меня в оковы. Он наклонился, глядя мне в глаза. – Ты не идешь на тренировку по одной простой причине. Мы едем в ночной клуб!

– Спятил? – опешила я.

Точно спятил. Схватив за руку, Макс потащил меня в ванную, подтолкнул к зеркалу и встал за спиной, удерживая меня за плечи:

– Что ты видишь, Злата?

– Тебя, – осторожно ответила я.

Фадеев застонал и отошел в сторону:

– А теперь?

Он что, думает, я там увижу китайские иероглифы? Я недоуменно заглянула в зеркало – так, на всякий случай. Нового ничего: бледное похудевшее лицо, бесцветные губы и выцветшие огромные серые глаза. Не понимая, чего он от меня хочет, я посмотрела на него.

– Себя, – пожала я плечами.

– Это не ты, Злата! – Макс снова встал за спиной. – Знаешь, о чем я мечтаю почти три месяца? Увидеть твою улыбку, услышать смех или хотя бы увидеть слезы. Даже устроенному тобой скандалу я был бы рад! Но ты словно застыла, умерла, а двигаешься только потому, что ты вампир. Я не могу смотреть на это спокойно. Тебе нужно отдохнуть, развеяться, развлечься, и поэтому сегодня ты едешь со мной.

Раскрыв рот, я попыталась возразить, но Макс не дал мне такой возможности.

– Я попросил Елизара отменить тренировку. – Он скривился, будто съел что-то очень мерзкое и его сейчас стошнит. Отношения с Тагашевым у них так и остались на уровне холодной отчужденности.

– Я не устала, – покачала я головой, – и мне совсем не хочется в ночной клуб.

– Хочется, но ты пока не знаешь об этом. – Повернув меня к себе, Макс тепло улыбнулся. – Ты должна составить мне компанию. Полчаса на сборы хватит? – Он приставил к моим губам палец, заставив замолчать. – Ирину я уже предупредил: сказал, что мы вернемся очень поздно.

– Все предусмотрел? – тихо сказала я. – Только, боюсь, у тебя будет скучная компания.

Фадеев таинственно улыбнулся и молча вышел из ванной. Присев на низкую тумбочку, я вздохнула. Конечно, можно отказаться от поездки, но, раз тренировка действительно отменена, чем занять вечер? Даже выучить нечего, потому что доклады по устным урокам написаны на два месяца вперед. Специально узнала у преподавателей темы, чтобы уходить в занятия с головой. Смотреть телевизор? Но экран чудесным образом становится беззвучным, погружая в мысли. Перспектива провести вечер в раздумьях заставила вздрогнуть. Испуганно глянув в зеркало, я начала собираться: черные зауженные брюки, ажурный голубой свитер, совсем немного косметики, чтобы не выглядеть привидением. Через пятнадцать минут я расчесала волосы и, надев куртку, спустилась вниз. Светлана тихо смеялась, что-то рассказывая Максу. Увидев меня, она весело подмигнула. Фадеев встал, с нежностью глядя на меня.

– Отличного вечера, – пожелала Светлана.

– Пойдем, принцесса! – улыбнулся Макс.

«Не знаю не одной сказки, где сердце принцессы превратилось в сухую тыкву, а принц обернулся тираном», – подумала я.

Джип Макса несся на огромной скорости, разбрызгивая грязь и остатки разъеденного химикатами снега. Всю дорогу Фадеев болтал, стараясь меня развеселить. Я молча слушала, в душе испытывая благодарность. Странно, что именно Макс стал безоблачным клочком неба, приветливой гаванью… А самое главное, он знал о моей боли, но вопросов не задавал, словно чувствуя, что есть темы, на которые говорить не стоит. Скользил вездесущей тенью, а в последнее время, будто зная, что встречи с Тагашевым даются мне нелегко, провожал на тренировки и встречал после, бесконечно звонил и часто заезжал с неизменной плиткой шоколада. Искренне рад моему присутствию и всегда находит теплые слова. Даже сейчас, наплевав на личное время, возится со мной.