Старая жена, или Развод с драконом - София Руд
Что ж, я и не ждал, что будет легко.
— Я не сразу понял, кто ты. Тогда я все еще считал тебя Оливией, — говорю ей, но она пока еще не понимает…
— Что? — хмурится, а я достаю еще один крохотный лист.
Тот самый лист, что нашел в храме.
— Что это? — спрашивает, глядя на строки, написанные рукой настоящей Оливии.
— То, что загадала моя жена в тот самый день, когда в ее теле очнулась ты, — сообщаю лжеОливии, и она вздрагивает.
Кидает в меня такой взгляд, будто я вырвал у нее почву из-под ног. Но я ведь ей уже намекнул, что знаю.
— Я тебе не враг, — заверяю, чтобы не боялась.
Хочу коснуться, но так лишь спугну.
Терпение, Кэрон, ты сам завел ее и себя в этот омут, тебе и вытаскивать из него, и непременно так, чтобы без боли. Без боли для нее. Ибо с болью ты здесь точно не нужен.
— Как давно.. ? — только и спрашивает Оливия, видимо, имея в виду, как давно я понял, что она вовсе не моя жена.
— В день, когда ты не узнала шрамы, — отвечаю, ибо перед ней ничего таить не буду.
Ложь — слишком опасная штука, а это не игра, которую можно начать сначала, если оступишься. У меня один шанс. Нет, у меня нет даже шанса, потому я небо с землей должен поменять местами, чтобы этот шанс появился.
И мне стоило осознать это раньше. Еще раньше.
— И что еще вы поняли в тот день? — спрашивает Оливия, а я смотрю в ее темно-карие глаза, отражающие тысячи звезд, рассыпанные в небе над нашими головами.
В тот день все, что и так шаталось, окончательно перевернулось так, и столпы обратились в руины. Я помню, каким горячим вышел из ее комнаты. Как был готов лезть на стену, желая женщину, которую никогда прежде, так не желал. Когда дико жаждал ее присвоить и не мог. Не мог потому, что она была хрупким цветком, который не починить, если хоть немного не рассчитать силу.
Впервые в тот день я чувствовал себя мерзавцем, готовым пойти на все, лишь бы ее вернуть. Лишь бы ей обладать, и за это же ненавидел себя, ибо Оливия уже успела что-то сделать со мной, что эхом в голове вторило: “тело без души — ничто. Одна ошибка и муки на всю жизнь”.
Я не понимал. Я искренне не понимал, почему так. Почему больше не видел в ней той, на ком был пусть и формально, но все же женат, много лет.
Как она могла не узнать шрамы?! Не могла она меня забыть! Разве что назло сказала… Да нет же! Не врала, гоблины меня дери. Такой настоящей, такой чувственной, я никогда ее не видел. Я никогда не горел с ней рядом так, как сегодня. Я вообще никогда так с ума не сходил…
Она не просто не помнит меня, она не знает то, что не должна знать. Она — другая. Совсем другая. Не сошла с ума от отчаяния и не проявляла истинный характер.
Если бы этот характер у Оливии был, за годы в браке она хоть раз бы да сорвалась. Да она вообще не смогла бы притворяться той, кем была. А что это значит?
“Женщина, на которой я помешался, не Оливия!” — раскатом грома пронеслась в голове мысль, и разрозненные куски, наконец-то, начали собираться в мозаику.
Кто? Как? Когда?
Ответ я знал лишь на один из вопросов, потому что запомнил тот взгляд, когда впервые увидел НеОливию.
В тот самый день, когда привел Люцию в дом. Уже тогда передо мной была не Оливия… В день, когда Гардер по моей просьбе забрал ее из храма, в который я тысячу раз велел не ходить.
В этот храм я и направился прямо посреди ночи. Был несдержан, злился, сам на себя не походил, тем и напугал жреца до полусмерти.
— Какой именно обряд вы проводили?
Мой вопрос был простым и четким, но мужчина отнекивался.
— Не имею права сказать. Перед богами дана клятва!
— К ним тебя и отправлю, если смолчишь!
— Не гневите богов! Не гневите!
— Гневишь их ты. Что можно сделать с женщиной, чтобы она все забыла? Чтобы стала совершенно другой, отвечай!
Голос гремел, стены дрожали. И видят боги, в тот момент я был готов убить. В тот момент я считал, что стал причиной смерти женщины, которую пусть и не любил, но обещал оберегать.
От мира уберег, но не от нее самой.
— Она… так хотела зачать дитя?
Мой голос хрипел, внутри росла ненависть. Ненависть к самому себе.
Старик испуганно покосился на стену, заставленную разноцветными баночками, но тут же отвел взгляд и стал, заикаясь, подтверждать мои слова. Но он лгал… и я видел это в ее испуганных глазах.
— Не советую водить меня за нос.
Это последнее, на что меня хватило, и старик тут же упал в ноги.
— Не злитесь, господин! Каюсь! Леди хотела иного!
Тут же вскочил на ноги и побежал к этим самым железным банкам. Достал алую и отвентив крышку, показал мне содержимое.
“Хочу, чтобы Кэрон Кайрон полюбил каждую клеточку моего тела настолько, чтобы дышать без меня не смог, чтобы я стала королевой в его сердце, а этот бессердечный стал моим рабом”, — было выведено рукой Оливии на том кусочке бумаги.
— Вот, значит, как, — только и усмехнулся сам себе, ибо не разглядел, как жена возжелала меня приручить.
И самое гадкое, что в тот момент я уже не смог разозлиться на нее так, как разозлился бы прежде.
Потому что я был в ответе за эту женщину. До встречи с той, что заняла тело Оливии, я даже не задумался о том, что женщины и мужчины разные. Что они мыслят, чувствуют и сам мир видят иначе, чем мы.
То, что для меня было нерушимым договором, для настоящей Оливии было лишь словами на бумаги. Она влюбилась, хоть и знала, что я не способен на ответные чувства. И это не ее вина. Ведь в чем вина той, которую я преследую
