Рыжий и черный - Татьяна Лаас
Крутились детали станков, визжал обрабатываемый металл, воняло стружкой и потом. А еще ремни передачи на станках были подходящего размера — Картер так и не нашел то, чем могли задушить Форда, а тут выбор был большой. Любой ремень подходил. М-да. Понять бы еще, причем тут деревья?!
Кто-то что-то увидел — то ли гибель Мактира, то ли Форда, — и поплатился. Скорее даже Форд оказался ненужным свидетелем — убить прессом слишком… Экзотично. А девочка? Девочка заметила смерть Форда? Брр… Деревья-то причем? Все может быть слишком банально. Мактир напился, лишился конечностей под прессом. Тот же Сайкс или Финч решили не связываться с полицией и тайно кинули тело в лесу, чтобы не платить пенсию родственникам за гибель Мактира. Форд подглядел и не смолчал — его задушили. Чайную девочку уже как свидетельницу расправы над Фордом тоже убили. Так бывает. К сожалению. Но проклятые деревья все портят!
Одли закончил с осмотром, показал Сайксу снимки Форда и девочки, убедился, что тот, как и Финч, ничего не знает, пообещал, что если понадобится — вызовет в управление для дачи показаний и… Все. Тупик.
Разговаривать с рабочими сейчас Сайкс запретил — велел приходить после рабочей смены, к шести часам. И то, ловить рабочих за территорией завода — его судьба Мактира и каких-то детей не волновала.
Вик и Одли пошли на выход. У них еще целая улица кузниц и мастерских была — вдруг кто разговорится или вспомнит Форда?
Через час разговоров под присмотром бдительного Неша ни Форда, ни девочку никто не вспомнил. Вроде и крутились тут такие, а вроде и не такие — тут многие ищут работу, находят — не все. Зато вспомнили Мактира.
Один из старых кузнецов, лет шестидесяти, если не больше, но еще сильный и мощный, пробурчал, откладывая молот и объявляя:
— Хорош! Перекур… — уже на улице, сворачивая самокрутку, он вздохнул: — Тамиш… Надо жеж… Золотой кузнец был. Руки — потенцитовые! Такое творил и собирал, что не держись сам по глупости за Чандлеровский завод, королям бы служил! Вот жеж… Как закончил. Руки-то ему и того… Самого… Надо же…
Правда, ни о врагах, ни о желавших смерти Мактиру он ничего не сказал. Только вспомнил:
— Руки… Руки если где и всплывут… Их легко опознать будет. У него татуировки по запястьям шли. Говорил, на флоте служил.
Глава 32 День четвертый. Трущобы
В поисках дома, в котором жил Тамиш Мактир, Одли с Вик забурились в откровенные трущобы. Бдительного Неша в паромобилем оставили на улочке, идущей к заводу, а сами пошли какими-то узкими, вонючими проходами между домами. Кое-где даже солнечного света не было — так плотно смыкались крыши над головами.
Одли постоянно напоминал:
— Вики, держись середины улицы.
Если это были улицы, то Вик — матрона небесная! В некоторых проулках лежавшие на земле непонятные типы даже ноги под себя подгибали, чтобы Одли их не отдавил. Кисло воняло потом, тухлятиной, распаренной капустой и рыбой. Подошвы ботинок то и дело скользили на чем-то склизком. Думать, что это было, не хотелось. Надеяться, что тут нет крыс, было глупо, и Вик все сильнее сжимала челюсти — боялась, что может не сдержать страх и опозориться перед Одли. Крыс, особенно крысиного короля, она боялась с детства.
— Не верти головой — мы тут свои и идти имеем право. Заподозрят, что мы не местные — отправят в ближайшую канаву. Во всяком случае попытаются.
Она молчала — понимала, что Одли виднее. Лео тут где-то живет, и он ходит в форме, но считается своим. И Алистер тоже тут свой… Вот и они свои — знают, куда идут. Таких тут не трогают.
Их провожали долгими оценивающими взглядами из погруженных даже днем в полумрак подворотен. Им свистели вслед, словно пытаясь спровоцировать. Вик спиной чувствовала чужие, липкие взгляды — она не удержалась и зажгла на руке эфирный светляк. Свисты моментально стихли. Магов боялись все.
Ощущение безнадеги плотным коконом окутывало Вик и проникало в душу, разъедая её, как местный смрад пропитывал её одежды. Если убитая девочка была из этих трущоб, то полиции никогда, ни за что не узнать её имя и не сообщить родным о ее смерти. Да, в завтрашней утренней газете дадут объявление со снимком девочки и просьбой откликнуться знавшим её, но местная публика не читает газет. Если газеты и попадают к ним, то они их тут же кидают в бочки, поддерживая огонь для согрева по ночам. Да, оператор вычислителя обещал к вечеру напечатать тысячу копий фиксограмм девочки, которые потом расклеят по городу, но сюда, в эти трущобы, никто из расклейщиков и не сунется. Безнадежно… Абсолютно.
Одли, переходя улицу шириной ровно в одну телегу, пробормотал:
— Хорошо, если начинания нериссы Идо помогут этому району.
Вик не сдержалась и сказала то, что действительно думала:
— Тут никакая ночлежка и приют не спасут.
Одли скривился:
— Думаешь, красный петух будет надежнее?
Вик не выдержала и передернула плечами:
— Не дай боги! Тут же жертв будет… Страшно представить! Тут надо все сносить и строить заново.
Одли посмотрел на неё, как на любимого, но крайне глупого ребенка:
— Землевладельцы на такое не пойдут — сперва надо будет выселить жильцов, а тут в каждой комнате по десятку бывает… Тут же вспыхнет такой бунт, что спаси и сохрани Аквилиту! Красный петух надежнее… И нежелательнее, конечно. Тут нет выхода, Вики, увы.
Откуда-то издалека донесся бой часов — полдень. Сейчас на площади Воротничков, куда Алистер не хотел везти Вик, боясь шокировать её, собрались лер-мэр, Эван, нер Эртон, которого Вик даже не пришлось уговаривать, нерисса Идо и Лео. Может, даже Брок приехал. Хотелось надеяться, что их совместных усилий хватит вычистить этот район. Не красного же петуха тут выпускать…
Вик устала — приходилось идти то под гору, то снова забираться вверх. Хотелось есть и пить.
Одли с почти отческой улыбкой посмотрел на неё:
— Почти пришли, Вики… Жалеешь, что не на площади Воротничков?
— Нет, — призналась Вик. — Тут я чувствую себя нужнее, хотя ощущение безнадежности поисков не отпускает. Хуже того — нарастает.
— Угу, — согласился Одли и тут же утешил: — ничего, и не такие клубки
