Божественные истории - Эйми Картер
— А почему я могу быть не…
Она переплела пальцы с ним, и он замолк на полуслове. Каллиопа не сводила с него глаз, серьёзных и лукавых одновременно.
— Ты знаешь почему, — тихо ответила она. — Всегда знал.
Аид застыл каменным изваянием, не позволяя даже сердце биться. Может быть, тогда время остановится, и ему не придётся столкнуться с неизбежными последствиями этого момента.
Гера. Каллиопа. Его сестра любила его. Желала его. Жаждала его общества. Он чувствовал их сейчас, эти нити чувств, существовавших столько же, сколько правит Совет, тянущиеся к нему. Как он мог не заметить этого раньше? Неужели она научилась так тщательно скрывать даже самые глубокие чувства?
Неважно, как ей удалось сохранить их в секрете. Важно, что она смотрела на него, затаив дыхание в ожидании ответа, с надеждой в глазах и улыбкой, играющей на губах. Он уже много веков не видел её такой — словно она наконец-то нашла что-то хорошее в этом мире.
И это пугало его до ужаса.
Даже если бы он допустил такую возможность, даже если бы он наступил на горло своей любви к Персефоне, всё равно он не пошёл бы на это, потому что его брат бы никогда его не простил. Такое оскорбление Зевс… Уолтер счёл бы объявлением войны и поверг бы мир в хаос, лишь бы вернуть себе то, что принадлежит ему.
Но это всё, чем когда-либо будет Каллиопа для Уолтера. Собственностью. Трофеем. Любимой зверушкой на поводке, которую он укротил. И вот она здесь, сбежала из клетки и отчаянно цепляется за свободу. Но Аид не может ей этого дать.
Он бы хотел. Не потому что любил её так же, как она, очевидно, любила его, и уж точно не потому что он жаждал войны. А потому что никто не заслуживал участи Каллиопы. Никто не заслуживал потерять себя, похоронить своё счастье в угоду гордыне мужа, провести вечность под его гнётом.
После того, как он на протяжении веков отказывал Персефоне в свободе, которую она так хотела, возможность помочь Каллиопе с той же проблемой манила. Это могло бы стать своего рода искуплением. Шансом доказать самому себе — и Персефоне, — что он вовсе не чудовище, даже если это будет самообманом.
И всё же это недостаточное основание.
Этого мало, чтобы подарить Каллиопе ложную надежду, якобы он когда-нибудь сможет полюбить её. Этого мало, чтобы привязать её к себе, как сделал Зевс. Этого мало, чтобы начать войну против Совета, которой не будет конца. Этого мало, чтобы рисковать судьбой человечества и нарушить все правила, которые он установил себе после смерти Персефоны.
Этого мало, чтобы рисковать своим сердцем, каким бы эгоистичным оно ни было. И этого мало, чтобы дать себе ещё один шанс на счастье. Пускай Каллиопа заслуживала лучшего, но не Аид, и он не сможет забыть прошлое, как бы ни старался.
— Я польщён, — тихо ответил он, не в силах больше выдержать её взгляд. Она, конечно, сразу поняла, каким будет ответ, но он не хотел оставлять ей ни капли надежды. Это будет жестоко и неправильно по отношению к ней. А он и так слишком часто поступал жестоко и неправильно. — Но ты жена моего брата. Есть черта, которую я не могу переступить.
Вместо того, чтобы испытать боль или унижение от его отказал, Каллиопа сильнее сжала его пальцы.
— Пожалуйста, — прошептала она, совсем как маленькая девочка, коей она уже давно не была. — Я всё объясню Уолтеру. Он будет знать, что это не было твоей инициативой. Я просто… Не могу больше там жить. Я люблю тебя. Я любила тебя дольше, чем кого-либо, и прошу всего лишь дать мне шанс.
— Я не могу дать тебе этот шанс, — сказал он, глядя на их переплетённые ладони. Целый мир из «а что, если» в одном маленьком жесте. — Словами не описать, как мне жаль, но ты заслуживаешь большего, чем жизнь в моём мире. Со мной. Я не смогу полюбить тебя, не так, как ты любишь меня. И бы предпочёл угаснуть, чем видеть, как это место постепенно высасывает из тебя жизнь, как это было с Персефоной…
— Персефоной? — выдавила она это имя. — В этом всё дело? Из-за неё? Потому что она не смогла тебя полюбить?
— Отчасти, — согласился он. Каллиопа коснулась его подбородка, вынуждая его посмотреть ей в глаза. Он ожидал увидеть слёзы от чувства безысходности, накрывшего её, но её глаза были сухими.
— А что, если… этому просто не было суждено случиться? — её голос прозвучал странно, словно она пыталась навести его на мысль, о которой он прежде не задумывался. — Что, если не было ни её виной, ни твоей?
Его охватило подозрение.
— Что ты такое говоришь? — он пытался понять, что скрывалось за её решительным напором. — Намекаешь, что кто-то использовал Персефону, чтобы…
— Что? Нет, нет, конечно, нет, — быстро возразила она. — Я только хотела сказать… что вы могли быть просто не созданы друг для друга. Может, ты просто влюбился в кого-то, кто тебе не подходит. Вот и всё, что я хотела сказать.
Он молча смотрел на неё некоторое время, пытаясь найти признаки лжи. Но из-за того, что он любил её как сестру и хотел видеть в ней только хорошее, когда все остальные видели лишь плохое, из-за того, что её предательства он бы не вынес, он ей поверил. Его плечи поникли, и он убрал руку.
— Как бы то ни было, прошлое есть прошлое, и я не могу его изменить. Мне жаль, что твоя судьба сложилась так, Каллиопа. Надеюсь, однажды ты найдёшь способ оставить это всё позади и начать жить той жизнью, которую ты заслуживаешь. Но я не могу полюбить тебя так, как ты того хочешь, и не хочу причинить больше боли, чем уже причинил. Ты всегда будешь моей союзницей и близкой подругой. Но не более того.
Вот она — боль, которая рано или поздно должна была отразиться в её глазах, как бы он ни старался подбирать слова. Она горела пламенем в её глазах. Она поднялась на ноги с гордостью и грациозностью королевы. Она была великолепна
