Райская птичка и черный дракон (СИ) - Мария Ковалева-Володина
Мира закатила глаза. Опять эти дешевые приемы. Он вообще на всех подряд их применяет? Как она могла хоть на мгновение повестись на это?
Отвернувшись, Мира подошла к Генералу Джу и Чоу.
— Значит, греки и шумеры в союзе против нас? — спросила она, но тут же поправилась. — … против вас.
Чоу понимающе улыбнулся. Да, Ирия тоже может оказаться в этом союзе. И если греки и шумеры открыто высказывали неприятие, то Ирия прикидывалась союзником. Все прекрасно это понимали.
Мира кинула небрежный взгляд на происходящее за спиной — там Лю Мейлун продолжал обворожительно улыбаться Вэй Фэй, которая словно таяла под взглядом Императора и, уж конечно, больше не злилась.
— Мы выясним, кто ещё в этом союзе, — твердо сказал Мире генерал Джу.
Девушка кивнула и вдруг почувствовала бесконечную усталость. Лю Мейлун снова использовал её, вызвав при этом бурю эмоций. Война с Ирией становилась все более реальна. Скоро ее ждет новое испытание — жизнь на земле в чужом теле, да ещё и вместе с Повелителем Демонов. Она надеялась, что в этом испытании они будут жить настолько далеко друг от друга, насколько это вообще возможно, чтобы не видеть его лишний раз.
Мира попрощалась с Генералом Джу и Чоу, проигнорировала сладкую парочку из Повелителя и Богини Войны, подошла к краю горы и легко прыгнула, расправляя божественные крылья.
Она не видела, как Лю Мейлун, тут же отвернувшись от своей визави, долго смотрел Мире вслед, провожая взглядом ее силуэт на фоне восхитительного заката.
Глава 59. Запах цветущего миндаля
Лю Мейлун так и остался на горе Вечного Цветения, даже когда стемнело. Он сидел под белым миндальным деревом и смотрел на звезды. Как обычно он безошибочно определил ту, что когда-то была его матушкой.
Перед ним на резной доске стоял разогретый магическим огнем чай. Это Лунь Чао вернулся, тихо поставил всё и также молча исчез.
Чоу и Джу Лэй тоже были здесь и разделяли его чаепитие. Они помолчали какое-то время, чтобы дать Повелителю насладиться светом его любимой Звезды Надежды. Но у них было что обсудить.
— Вы убили одной стрелой двух ястребов, Повелитель, — с усмешкой сказал Чоу, — поймали шпиона и наполнились Золотым Сиянием.
Лю Мейлун равнодушно кивнул. Он чувствовал, как ярко горят в нем золотые искры и как легко стало дышать небесным воздухом. Все потому, что он весь вечер специально провоцировал Миру на эмоции. То, что сказал Чоу работает — чем больше она чувствует рядом с ним, тем сильнее может всколыхнуться в нем его Золотое сияние.
— Вы жестоки к ней, — вздохнул генерал Джу, — она ведь юная ранимая девушка.
Чего Повелитель не скажет ни своему верному Чоу, ни преданному генералу, так это то, что сильные эмоции испытывала не только она. Целуя её руки, он с упоением погрузился в свои странные и сладкие ощущения от этой нежной кожи, что чувствовали его губы. Настолько, что на миг забыл, зачем он это делает: на колени он встал, чтобы быстрее применить заклинание к земле, а касался губами рук своей невесты, чтобы усыпить бдительность шпиона.
— Чоу, ты продолжаешь искать способ забрать Золотое Сияние девы Миры? — спросил он. — Я устал получать его по крупицам.
— Я ищу, — задумчиво отозвался шут, — но вы ведь понимаете, что скорее всего ей для этого придется умереть?
И снова Лю Мейлун равнодушно кивнул, хотя сердце его предательски сжалось.
— Если сейчас в мире людей я найду Мао Шаояна, она больше не будет мне полезна.
— Вы правда сможете ее убить? — Чоу внимательно посмотрел на Владыку. — Не похоже, что вы равнодушны к деве Мире.
— Вы даже разбили из-за нее стол, — нахмурился генерал Джу, — это точно не равнодушие.
Владыка Демонов почувствовал раздражение.
— И что? — он брезгливо стряхнул с себя белые лепестки миндаля, что упали на его черное одеяние. — Я не был равнодушен и к Луньшу. Это не помешало мне ее убить.
Чоу все еще не спускал с него внимательного взгляда.
— Сколько боли причинила нам с вами Луньшу? — спокойно спросил он. — А что сделала дева Мира? Не считая парочки ударов по самолюбию Вашего Высочества.
— С каких это пор вы на ее стороне? — усмехнулся Лю Мейлун.
— Для меня нет никого дороже в этой жизни, чем вы, Владыка, — также ровно произнес Чоу, — я не хочу, чтобы вам было больно.
— По твоему я глупый романтичный юнец? — огрызнулся Лю Мейлун. — Я ответственен за Царство Златых Врат и за Империю Дракона. Как думаешь, что будет, если я погибну, как и было предсказано, от рук славийского князишки?
С брезгливостью Император вспомнил, как это ничтожество пыталось взять Миру силой. До этого момента он не вспоминал особо о предсказании, но после случившегося на корабле ему особенно претило погибнуть от руки Свята.
— Седая прядь ещё не появилась, — тихо проговорил он Чоу и генералу Джу, — я ещё могу избежать этой нелепой смерти. И если я получу Золотое Сияние, силу самого Источника, то, может, смогу изменить свою судьбу.
Генерал Джу отвернулся и уставился на небо. Грозный воитель совершенно не переносил разговоров о смерти своего любимого воспитанника.
— После того как я побыл недолго смертным… — Лю Мейлун замолчал, ему тяжело было быть откровенным даже со своими самыми близкими людьми, — я ощутил, каково это — когда помимо жажды мести есть и другие чувства. Я понял, что волновало бы меня, не окажись я в Бездне.
Оба подчиненных посмотрели на Владыку многозначительными взглядами. Но они видели только одну сторону произошедшего.
— Да, Лю Цзинь любил Хун Хуа, — кивнул Лю Мейлун и горько улыбнулся, — но он готов был пожертвовать своими чувствами, лишь бы защитить тех, за кого был ответственен. Хотя это была всего лишь кучка людей, что жила на горе.
Лю Мейлун будто вновь видел их лица — дети, что неловко и усердно махали мечами, ученики постарше — смелые и дисциплинированные, малыш Вэйвэй. И даже демоны, что были погребены под горой, — даже за их души Лю Цзин готов был бороться.
— Чего больше, Чоу, — спросил Владыка тихо, — звезд на небе или богов и людей, за которых я отвечаю?
— Провести расчеты и предоставить результат? — хмыкнул шут.
— Вы правы, я не хочу смерти девы Миры, — Лю Мейлун рассеянно посмотрел на рассыпанные вокруг него белые лепестки, — но если от этого зависят жизни миллионов — я готов принести ее в жертву.
От этих слов он почувствовал, как сжалось его горло, а сердце пропустило удар.
— Да, она — моя
