Любовь и прочие проклятья - Татьяна Николаевна Гуркало
В какой-то момент Гейб понял, что отключился. Слова слились в какой-то гул, он покачнулся, как будто падал в пропасть.
– Вы меня слушаете, мейз? – перед его носом щелкнули пальцами.
– Да-да, – включился Гроул. – Спать вдоволь… это хорошо.
Через минуту он стоял на крыльце с корзиной в одной руке и ребёнком в другой. Обычный способ передвижения оборотней – на своих четырех – был временно заблокирован.
– Венсан вас отвезёт на карете скорой помощи, – сказала вышедшая следом сестра. – Сейчас все кучеры пересели на паромобили, но Венсан слишком стар, чтобы учиться. Так и дрыхнет в карете всю ночь напролет.
Гейб на слове «дрыхнет» отчётливо скрипнул зубами.
Поездка на карете со знаком целителей не запомнилась Гроулу ничем. Он почти сразу уснул на заднем сиденье. Младенец копошился рядом, попискивая. Когда карета остановилась у дома и кучер громко оповестил: «Приехали!», оборотень проснулся и зевнул.
– Спасибо, друг. – Он выбрался из кареты, похлопал лошадь по крупу и пошагал к дому.
Обалдевший старик сначала решил, что его пассажир пошёл открыть дверь, а потом вернётся за ребёнком и вещами. Однако оборотень спокойно отпер дверь, вошёл и больше не возвращался.
Гроул рухнул на диван в гостиной, не раздеваясь, и мгновенно уснул. Двое суток без сна – чересчур даже для оборотня. Проспал, как ему показалось, минут пять, когда в дверь забарабанили.
– Кто там! Какого тролля! – рявкнул оборотень, натягивая на ухо подушку.
У старушек мейсис Нины и мейсис Катерины никогда не было такой приятной бессонницы, как сегодня. Из мезонина они наблюдали, как сначала к дому соседа подъехала карета лекарей, что было крайне удивительно – на их памяти Гроул никогда и ничем не болел и если и лежал в больнице, то из-за ранений. Сосед вышел, а карета осталась стоять. Лошади беспокойно переступали по брусчатке. Минут через пять кучер выругался, соскочил с облучка и направился к дому.
Сперва он деликатно звонил в дверной колокольчик, потом стучал по двери кулаком, следом – ногой. В доме по-прежнему была тишина, зато из кареты послышался скулёж и царапанье.
Старик вернулся к карете, открыл дверцу. До старушек донеслось сдавленное ругательство. Кучер вынырнул из кареты, держа что-то вопящее, как маленький ребенок, под мышкой и корзину в другой руке, опять взбежал на крыльцо и забарабанил с утроенной силой.
– Что нужно?! – рявкнул волк, открывая дверь.
– Вот что! – Разъярённый кучер с фуражкой набекрень сунул хозяину вырывающегося щенка, которого было прекрасно видно, корзину, развернулся, добежал до кареты и умчался в ночь.
Глава 4
Дети вообще спят?
Оборотню следует стойко переносить испытания, посланные ему Великим Вожаком, поскольку только терпением укрепляется тело и закаляется дух. Выть можно.
«Уложение», раздел «Наставление для мужа»
Гейб машинально закрыл дверь, сунул корзину под вешалку и поплёлся в спальню. Щенок радостно скулил и лизался.
– Ну прекрати, – морщился Гроул, когда шершавый язычок щекотно прошёлся по коже у подмышки. – Ты только утром еще курил сигары, мелкий.
Посадил щенка на разворошенную кровать ближе к стенке, стащил штаны и рубашку, упал на одеяло и уснул.
Волчонок разочарованно заскулил и попытался укусить оборотня за ухо, но беззубый ротишко только обслюнявил его. В круглом животике заурчало, щенок завозился и обернулся голеньким мальчиком.
Гейбу снилось, что он лежит в засаде в вонючем болоте. Ночь, кричит выпь, его засасывает в глубину, а он не может выбраться. Дёрнул головой, попал рукой во что-то липкое и моментально проснулся. Он лежал на животе, рядом лежал вопящий младенец, а по подушке и одеялу растекались пятна, цвет и запах которых не позволяли их ни с чем перепутать.
– Вот же ведьмин хвост! – выругался оборотень, вскакивая и хватая ребёнка. В ванной одной рукой открыл воду, умылся, и застыл, придумывая, как бы помыть младенца. Вертел его над ванной так и эдак, примериваясь. Ребёнок надрывался от плача, и Гейб решился. Сделал воду потеплее, наполнил большой фаянсовый таз и опустил малыша в воду.
– Вроде бы ему нравится, – глядя на то, как ребёнок удивлённо моргает зелёными глазками, проговорил оборотень, энергично отмывая упругое тельце. – Завернуть во что-то… – потянул с верёвки свою рубашку, завернул дитя, завязал рукава. Гордо выпрямился, чувствуя себя круче, чем когда в одиночку скрутил банду из семи гномов и одного кентавра. Но переставший было орать мальчишка завопил снова.
– Что? Что?! – Оборотень в ужасе потряс младенца. – Не ори! Не надо! Великий Вожак, лучше бы Миль-Авентис превратил тебя в лягушку! Ты что, болен? Ты ведь не умираешь, нет?
Однако уговоры не помогали, а мелкий орал слишком требовательно для умирающего. Сквозь путаные от недосыпа мысли про смертельную болезнь в голову Гроула пробилась одна здравая. Или сыграло свою роль урчание в животе у ребенка?
– Ты голодный, что ли? – Гейб, прижав ребенка к плечу, поплелся на кухню, достал кастрюлю, налил воды и зажёг плиту. Несложные действия, если делать их одной левой, занимают, оказывается, довольно много времени.
Пока вода грелась, оборотень со скрипом в мозгах, слышимым в ночи, вспоминал, куда он дел корзину с «приданым». На поиски ушло несколько драгоценных минут, за которые вода успела закипеть. Поэтому, когда Гейб опустил в кастрюлю бутылочку, бутылочка сделала «бумц» и треснула. Молоко вытекло, оборотень выругался, поминая мать и отца ребёнка, а также процесс его зачатия. К счастью, в корзине была еще одна бутылочка с молоком, а Гроул настолько поумнел, что додумался перелить молоко в кофеварку и подогреть.
Взмокнув от усилий, с затёкшей рукой и ухом, оглохшим от крика, оборотень сел на пол и сунул в вопящий ротик соску. Две секунды стояла благословенная тишина, а потом соска была выплюнута.
– Опять?! – простонал Гейб, пристраивая ребенка на плечо. Мелкий икнул, и по плечу потекло горячее. Волк выругался, решив отмыться позже. – Что, не пошло, детёныш? Не вкусно? Может, кислое или горячее?
Попробовал.
– Нормальное молоко… ну козье, но оно все так пахнет. Давай посмотрим, может, у меня коровье осталось.
Последние десять лет раз в три дня за пару эрингов к нему приходили соседки, приносили продукты, стряпали и убирали его логово. И заодно засовывали любопытные
