Лекарство - Ксения Гранд
Когда я возвращаюсь, он едва замечает меня. Я отвечаю тем же. Мне порядком надоело пытаться наладить с ним контакт. Хочет играть в «несуществование»? Хорошо, я в игре. Только в следующий раз пусть даже не думает, что я позволю снова гладить свою щеку. После ужина мы снова молчим. Каждый занят своим, он пересчетом запасов, я – ожиданием. Долгим и от этого еще более мучительным. И хоть надежда на то, что зернышко сработает, есть, я все же не перестаю искать варианты. Правда, в голову ничего не приходит. Только вернуться в скалы или взобраться повыше на елку. Будь от этого толк, я бы забралась на самую высокую ель, какой бы тонкой и дряхлой она ни была. И это не было бы лишено смысла, будь вокруг те десятиметровые ели, которые мы видели в середине пути. Но, увы, все не так просто, и ели-гиганты остались в самом сердце живого леса.
Сердце, лес… в голове проскальзывает воспоминание о том, как мы с Эми ходили за грибами. Мне всегда попадались необычные грибы. Пестрые, утонченные, красивые, но, к сожалению, всегда ядовитые. Зато Эми каким-то образом всегда вытуривала дождевиков или лисичек. Никогда не понимала, как ей это удавалось. Находить хорошее среди плохого. Делать вид, что все отлично, когда все хуже некуда. В этом она преуспела лучше всех. Сама надежда и позитив в хрустальном флаконе. Сейчас она одна, ранена, возможно, до смерти напугана и не знает, что делать. Как и я. Хотя у меня все же есть небольшое преимущество – я не одна. По крайней мере в буквальном смысле.
Шалаш прекрасно пережил снегопад и, учитывая толщину бревен, прослужит еще долго. Когда Блэквуд наконец скрывается внутри, лезу за ним и выжидаю. Долго ждать не приходится. Как только из-за спины слышится беспокойный шепот, достаю зернышко и глотаю. Руки дрожат от предвкушения. Как там говорила Тара? Думать о том, что хочу узнать. Ракетница, стена, граница, врата. Ракетница, стена, граница, врата. Блэквуд беспокойно мечется на земле. Говорит во сне. Что-то об испытании и медальоне. Не могу разобрать. Все бы отдала за то, чтоб узнать, кому принадлежал этот медальон и какие страшные тайны скрывает прошлое Блэквуда. Но сейчас не это главное. Сейчас главное – найти выход. А значит… ракетница, стена, граница, врата. Ракетница, стена, граница. Ракетница, стена… Врата… Ракетница…
Где я? Откуда этот свет и почему на мне бальное платье? Вокруг кусты живой изгороди, впереди проход. Виден силуэт фонтана. Это сад? Больше похоже на лабиринт. Как я здесь оказалась? Ступаю на свет и оказываюсь в квадрате лабиринта. Вечнозеленые стены окружают со всех сторон и почти достигают моего роста. За одной из них виднеется силуэт особняка. Ни в одном из окон не горит свет. Значит, сейчас ночь. Поднимаю голову и подтверждаю свою догадку. Над небосводом полным шаром сияет луна. Смотрю на нее и не могу отвести глаз. Как же я давно не видела луны? Вроде бы это было не так давно, но когда не могу вспомнить. Все в голове расплывается, как только начинаю о чем-то думать. Это очень… неприятно. И как этот сад поможет мне найти выход из Другой стороны? Прохожу к трехъярусному фонтану. Какая красота. Белый мрамор, фигурные изгибы. Вода такая чистая, что хочется окунуться в нее. Провожу рукой по воде, но шум заставляет меня оторвать руку.
Шелест листьев, шарканье ботинок. Кто-то идет сюда! В голове проскальзывает мысль бежать, но что-то ее сдерживает. Что-то движет мной, заставляет подбежать к изгороди и спрятаться за поворотом. Что-то приковывает меня к месту и не дает вдохнуть, когда перед лицом вырастает фигура. Сердце бьется о ребра, но не так, как при страхе. Это скорее похоже на… предвкушение. Фигура делает шаг вперед и застывает прямо возле выступа, за которым я стою. Не вижу лица, но почему-то этот силуэт кажется мне до боли знакомым. Может…
– Попалась!
Чьи-то руки обхватывают меня за талию и тянут вперед. Сердце врезается в горло, будто готово выпрыгнуть наружу. Кажется, я задыхаюсь, но спустя время понимаю, что это не одышка, а смех. Почему я смеюсь? Фигура тянет меня к фонтану. Свет постепенно озаряет лицо, но как только черты становятся различимыми, я не верю своим глазам. Это же…
– Думал, ты не из пугливых. Видимо, я ошибался.
Тот же голос, те же глаза. Этого не может быть. Это… Блэквуд. Глаза сияют, на губах ухмылка. Только волосы длиннее обычного. Поверить не могу.
– Тебе придется сильно постараться, чтоб меня напугать.
Это я сказала? Губы вроде шевелятся мои, но голос не мой. Что происходит?
– Это не является моим приоритетом.
– Правда? – говорит моими губами чужой голос. – А что тогда твой приоритет?
– Ты.
Его руки до сих пор лежат на моей талии, и от этого становится сложнее дышать. Он наклоняется, но я увиливаю от объятий.
– Ты скажешь все что угодно, чтоб завоевать мое доверие.
Сажусь на край фонтана.
– Ты знаешь, что это не так. Зачем тогда дразнишь?
– Не знаю, может, мне просто это нравится.
Делаю рукой на воде мертвую петлю. Только сейчас замечаю свое отражение. Кудрявые волосы, уложенные в высокую прическу, узкое лицо, пухлые губы, большие серые глаза… Это не я! Кто это? Что происходит?
Блэквуд присаживается рядом.
– Не играй со мной, Вирджиния. Ты же знаешь, я не люблю подобные игры.
– Ты не любишь игры, в которых не можешь одержать победу.
Чувствую, как уголок моих губ ползет вверх. Блэквуд улыбается в ответ, и в этот момент мое сердце проваливается куда-то глубоко внутрь. Он улыбается! Так вот как выглядит улыбка Блэквуда. Настоящая, искренняя. Она… прекрасна.
– Я не люблю игры, в которых меня используют.
Улыбка вдруг ускользает с его губ, и лицо становится серьезным. Но даже это лицо не имеет и сотой части схожего с той угрюмой маской, которую он носит сегодня.
– Когда ты скажешь ему?
– Когда наступит время.
– А когда оно наступит? Благоприятное время, удачный час. Такого момента может и не быть, но мы не можем так жить вечно, – он хватает мою руку. – Рано или поздно нас раскроют.
– Что ты предлагаешь?
– Сбежим вместе, в другой город, страну. Найдем место, где нас никто не знает. Будем жить вместе, только ты и я.
– Ты ведь знаешь, что я не могу.
– Почему? Из-за предрассудков отца или твоего жениха? Ты выше этого.
Его руки сжимают мои, скользят по запястьям. От каждого касания остается след, разрастающийся мурашками по коже. Сердце то ускоряется, то замедляется, словно не может определить, в каком ритме ему биться. Кажется, я сейчас задохнусь.
– Я… – обхватываю его ладони.
