Карен Чэнс - В объятиях тени

Я хмыкнула и сняла туфлю с ноги. При моей жизни следовало бы носить военные сапоги, а не туфли на каблуках. Кроме того, за нашей Золушкой бегал не принц, а круг, Сенат и темные эльфы. И вряд ли ее ожидала долгая и счастливая жизнь. Стараясь не прикасаться к Мирче, я протянула ему туфлю.

— Пусть она будет у тебя.

Он удивленно взглянул на меня.

— Что мне с ней делать?

— Не знаю. Вдруг пригодится? — пожав плечами, ответила я.

Внимательно взглянув мне в лицо, Мирча протянул ко мне руку, но я сделала шаг назад, и он нахмурился.

— Значит, можно считать, что мы еще встретимся?

Я не знала, что ему ответить. Мы встретимся, и он совершит ошибку, и с нами случится то, что случилось. Увижу ли я его в будущем — это уже другая история. Если я так и не смогу избавиться от гейса, то встречаться с Мирчей ни за что не стану. От этой мысли в животе сразу образовался какой-то тяжелый ком. Мне так захотелось попросить Мирчу не ставить на мне свое клеймо-гейс, что я даже закусила губу. Я ненавидела этот гейс. Из-за него со мной произошло то, что произошло. Правда, в юности он спасал меня от нежелательных связей, помогал Мирче находить меня, убедил Тони привести меня на заседание Сената. Если бы не гейс, кто знает, какой была бы моя жизнь?

Немного подумав, я сухо ответила:

— Кто знает? Может, и встретимся.

Мирча кивнул, вновь подхватил на руки Стокера и отвесил мне изящный поклон; казалось, он даже не замечал, что держит в руках двухсотфунтового здоровяка.

— Я буду ждать этой встречи, маленькая ведьма, — сказал он.

— Я не ведьма.

Мирча улыбнулся.

— Я знаю, — сказал он и вышел из зала.

Провожая его взглядом, я стиснула зубы, чтобы не окликнуть.

— Какие у тебя интересные союзники, — заметил Приткин, забираясь ко мне на сцену. — Как тебе удалось склонить на свою сторону это существо? Все они ужасные эгоисты. — Думая, что маг говорит о Мирче, я собралась объяснить ему, что довольно глупо так отзываться о вампире, тем более хозяине первого уровня, но Приткин, заметив выражение моего лица, добавил: — Я имею в виду инкуба, его зовут Дрим[21].

— Что? — изумленно спросила я.

— Ты не знала? Это у тебя что, привычка такая — принимать помощь от духов?

Билли засмеялся.

— Нет, — ответила я. — Это имя… как ты его назвал?

— Я сказал «дух».

— Нет, имя…

— Инкуба звали Дрим, — сказал Приткин и, заметив мой испуганный взгляд, нахмурился. — У них у всех такие имена — различные варианты одного и того же слова. А почему ты спрашиваешь?

Я не ответила, потому что в ушах у меня звучал голос с колоритным испанским акцентом. Да, он говорил, что его зовут Чавес, и объяснял, что означает его имя. Я легла на спину и стала смотреть в потолок. Стащив в тюрьме Сената три ящичка, я передала их этому расфуфыренному Чавесу, когда мы были на катке. Наверное, с моей стороны было слишком неосторожно надеяться, что ни в одном из них не сидит Дракула.

Трудно сказать — затеял ли инкуб свою игру или мне просто повезло, что он на время сделался моим шофером? Впрочем, какая теперь разница? В любом случае мне крышка. Вряд ли мои ящики попали к Казанове. А это означает, что, когда я вернусь в свое время, Дракула будет на свободе. По моей вине.

— Наконец-то! — раздался голос за моей спиной. Сначала я не обратила на него внимания, потому чтосоставляла список неотложных дел, который получился каким-то уж слишком длинным, но вдруг насторожилась, уловив знакомые нотки. — Я думала, вампир никогда не уйдет! Ну вот, теперь можно довести дело до конца.

Медленно повернув голову, я увидела призрака юной брюнетки, он покачивался в воздухе рядом со сценой. Я узнала эти большие голубые глаза и длинное белое платье. Это была та самая особа, сообщившая мне, что любит перемещаться в виде призрака, а не в своем естественном виде. В результате чего, судя по внешности, ей было не больше пятнадцати.

— Агнес. — Я почему-то даже не удивилась. А может, у меня просто не осталось сил удивляться. — Как ты сюда попала?

— Попросилась, я и подвез, — сердито буркнул Билли. — Велела скрыть от тебя, что сидела в твоем ожерелье, когда я туда забрался. Наверное, до этого пряталась в теле какой-нибудь звезды из казино, потом перебралась во Франсуазу, а от нее — к тебе.

— Зачем?

Билли пожал плечами.

— У меня не было времени спрашивать. Ничего, я ее должок все равно записал.

— А я и не отказываюсь, — с готовностью отозвалась Агнес и взглянула на меня. — Выпусти ее.

Это была не просьба, а приказ, и его требовалось немедленно исполнить.

Я даже не стала делать вид, что не понимаю, о чем идет речь.

— Значит, ты тоже преследовала Майру.

Агнес скрестила на груди прозрачные руки и нахмурилась.

— Когда меня убивают, это несколько раздражает, знаешь ли.

Я покачала головой.

— Она сама призналась в убийстве, только я так и не поняла, как она это сделала.

— Перед тем как исчезнуть, она вручила мне некий подарок, ставший для меня роковым. Чтобы он меня охранял, видите ли.

Агнес презрительно сжала губы.

— Знаю, медальон святого Себастьяна. В нем находился мышьяк; маги потом его открывали. Только я все равно не понимаю, почему он был так опасен. Ведь яд находился внутри!

— В медальоне была проделана маленькая дырочка. Майра хорошо знала мои привычки; она знала, что перед тем, как принять какое-нибудь питье, я погружаю в него свой талисман или амулет. Так поступала моя предшественница и умоляла меня делать так же, чтобы в один прекрасный день не получить вместе с питьем порцию яда. Разумеется, — добавила Агнес, подплывая ближе, — она советовала покупать продукты только в той лавке, которую сама мне укажет. Герофила была полной идиоткой.

— Герофила?

— Да, так звали вторую знаменитую прорицательницу, жившую в Дельфах. Она тоже была немного не в своем уме.

Вот тебе на. Выходит, меня назвали в честь психопатки. И почему это меня нисколько не удивляет?

— Но все-таки чего ради Майра хотела тебя убить? Если энергия не может перейти к убийце пифии…

— В прямом смысле слова она меня не убивала.

— Она подсунула тебе отравленный медальон! Это самое настоящее убийство.

— Но ведь не силой же она заставила меня его носить! — возразила Агнес. Увидев, что я хочу что-то сказать, она предостерегающе подняла руку. — Да-да, я знаю. Ее мог бы признать виновной любой суд, но наша энергия очень древняя, она зародилась еще в те времена, когда в судах главенствовали не свидетельства очевидцев и не здравый смысл. Майра ведь не вонзала в меня меч и не била меня дубинкой по голове. Она даже не сыпала в вино яд — я это сделала сама. Так что с точки зрения энергии она невиновна.