Нора Робертс - Родовое проклятие
— Остановимся там на ночь. Разведем огонь, дадим отдых лошадям и себе.
Брэнног кивнула.
— Стены уцелели — по крайней мере, они укроют нас от ветра, а остальное мы и сами сделаем. Скоро вечер. Надо вознести благодарность Модрону и сыну его Мабону.
Оказалось, что одна из стен здания обвалилась внутрь, но другие устояли. Было даже несколько ступенек, ведущих на не существующий больше второй этаж, и Эймон поспешил испытать их на крепость. От деревянных частей конструкции не осталось и следа — они были сожжены, а пепел разнесен ветром. Но все же это было хоть какое-то укрытие и, как чувствовала Брэнног, подходящее для них место.
Это будет место их первого ночлега, который пришелся как раз на равноденствие — точку в году, когда свет и мрак уравновешены.
— Я займусь лошадьми. — Тейган взяла обеих в повод. — В конце концов кони — это мое дело. Я все сделаю, а вы пока приготовьте нам местечко посуше и разведите огонь, хорошо?
— Я сделаю, — согласилась Брэнног. — Мы воздадим хвалу нашим святым, потом выпьем чаю и поедим сушеной оленины, а затем…
Она осеклась, увидев, как Ройбирд спикировал вниз и уселся на узкий каменный карниз.
И бросил к ногам Эймона жирного зайца.
— Да нас ждет знатный ужин! — возликовал мальчишка. — Я его почищу, ты, Тейган, займешься лошадьми, а Брэнног разведет огонь.
Требуется сухое место, подумала она и представила его себе мысленно, откинув с головы капюшон. Сконцентрировала энергию, подумала о чем-то сухом и теплом — и вызвала такой жар, что чуть всех не спалила, пришлось поспешно снижать обороты.
— Прошу прощения! Никогда этого раньше не делала.
— Как пробка из бутылки, — прокомментировал Эймон. — Слишком сильная струя.
— Ага. — Очень осторожно и аккуратно Брэнног снизила энергетический напор. Сама она сырости не боялась, но Тейган права. У старой лошадки ноют кости, даже Брэнног это почувствовала.
Она убрала влагу, сначала потихоньку, потом чуть увереннее. Энергия билась в ней, как жаворонок, это был чистый восторг. Брэнног высвободила ее, пустила в полет. Теперь огонь. Сегодня он будет зажжен с помощью магии. В другие вечера, учила их мама, человек собирает дрова, вкладывает в это свой труд. Но сегодня этот огонь она наколдует.
Вызвав огонь, Брэнног заключила его в кружок.
— Кусочек овсяной лепешки и каплю вина, — объявила она брату с сестрой. — Подношение богине за равновесие дня и ночи, за новый цикл возрождения. И за это место отдыха, ею нам уготованное.
— В огонь, — сказала она, — сперва хлеб, потом вино. Что добрались сюда втроем, мы благодарность вознесем. Сей скромный дар от нас прими, мы слуги верные твои.
— Когда сойдутся ночь и день, мы восхваляем свет и тень, — подхватил Эймон, сам не понимая, откуда к нему пришли эти слова.
— Мы будем стойкими в борьбе и даром дорожить своим. На благо света и добра мы станем пользоваться им, — прибавила Тейган.
— Здесь, в этом месте, пусть наш дар свободным станет в этот час. То, что от века нам дано, мы вольным сделаем сейчас. Да будет так!
Огонь взметнулся ввысь — красным, оранжевым, золотым столбом, сердцевина которого светилась ярко-синим. В нем слышался шепот тысячи голосов, и земля содрогнулась. Потом все вокруг словно вздохнуло.
И снова это был просто огонь, аккуратный круглый очаг на каменном полу.
— Вот наша суть, — сказала Брэнног, все еще излучая сияние от выплеска энергии. — Вот чем мы наделены. Уже завтра ночи станут делаться длиннее. Тьма начнет побеждать свет. Но ему нас никогда не одолеть!
Она улыбнулась, и сердце, чуть живое с того момента, как они покинули родной дом, вновь наполнилось жизнью.
— Надо сделать для зайца вертел. Закатим сегодня пир. Наш первый самостоятельный пир. И отдохнем в тепле и сухости, прежде чем продолжим свой путь.
Эймон свернулся калачиком подле огня. Он насытился, согрелся и обсох. И двинулся дальше.
Он почувствовал, как поднимается вверх и летит. Летит на север. Домой.
Подобно Ройбирду, он парил над холмами, реками и полями, где мычали коровы и паслись овцы.
Все вокруг зеленело, дом был все ближе и ближе, а солнце беззвучно посылало из-за облаков лучи.
И сердце сделалось таким легким! Домой.
Домой, да не совсем. Это стало ясно, едва он коснулся земли. Лес как будто и знакомый, и нет. Что-то здесь изменилось. Даже воздух стал другим. И одновременно был тот же.
От всего этого у Эймона закружилась голова. Навалилась слабость.
Он зашагал, свистом призывая к себе сокола. Своего советчика. Освещение вдруг изменилось, помутнело. Или это ночь так быстро опускается?
Но нет, это не ночь, теперь он это видел. Это сгущался туман.
А вместе с ним появился волк. Кэвон!
Эймон услышал рычание и потянулся к мечу. Но меча на боку не оказалось. Безоружный, по щиколотку в тумане, он был один на один с волком, на шее которого сверкал красный камень. Волк вышел вперед и оборотился человеком.
— Добро пожаловать домой, юный Эймон. Я тебя ждал.
— Ты убил моего отца и мою мать. Я пришел за них отомстить!
Кэвон рассмеялся — веселым переливчатым смехом, от которого у Эймона мороз побежал по коже.
— Да ты с характером! Вот и отлично. Что ж, иди. Отомсти за отца, за ведьму, которая тебя выродила. Я заберу то, что у тебя есть, после чего приду за твоими сестренками и сделаю их моими.
— Тебе никогда не получить того, что есть у меня! — Эймон описал круг, лихорадочно пытаясь что-то придумать. Туман поднимался все выше, застилая все вокруг: лес, тропу, сознание. Мальчик схватил в щепоть воздуху и метнул вперед. Прорезалась узкая расплывчатая тропка. Кэвон снова расхохотался.
— Ближе! Иди поближе! Почувствуй меня.
Он и так чувствовал. И боль, и мощь. И еще — страх. Он попробовал вызвать огонь, но тот сразу потух, превратившись в грязную кучку пепла. Кэвон протянул к нему руки. Эймон прижал к груди кулаки и приготовился биться.
Камнем упал вниз Ройбирд, когтями и клювом вцепился Кэвону в руки. Брызнула черная кровь, колдун взвыл и стал вновь оборачиваться волком.
И тут из белесой мглы выступил другой человек. Высокий, с влажными от тумана каштановыми волосами и зелеными глазами, взгляд этих глаз источал силу и гнев.
— Беги! — отрывисто бросил он Эймону.
— От такого, как он? Нет! Не побегу. Не могу.
Волк скреб лапами землю, обнажив клыки в жутком оскале.
— Держи руку!
Незнакомец схватил Эймона чуть выше кисти. Вспыхнул ослепительный свет, тысячами крыльев забила энергия. Ослепленный и оглохший, Эймон вскрикнул. Все вокруг перестало существовать, осталась лишь эта мощь, она поглотила его, наполнила и стала рваться наружу. Раздался оглушительный звериный вой — и туман исчез, оставив Эймона и странного человека вдвоем.
