Нора Робертс - Родовое проклятие
— Пошли, пожалуй, — сказал Коннор. — Думаю, то, что от нас требовалось, мы сегодня уже совершили. К тому же, черт побери, я зверски проголодался.
Вот она, энергия колдовства, усмехнулся он, ступив на тропу. Сшибает с ног. Он повернул к дому и ощутил присутствие пса Катла раньше, чем тот показался поблизости.
— Ты тоже почувствовал, да? — Он погладил Катла по черной спине. — Не удивлюсь, если тряхнуло по всем окрестностям. У меня до сих пор кожа зудит, будто пчелы всего облепили.
В компании птицы и пса Коннор зашагал тверже и вскоре вышел из мрачной лесной глубины в прекрасное жемчужное утро. Он шел по дороге к дому, рядом бежал Катл, а Ройбирд кружил над ними в небе. Прокричала вторая птица, и Коннор увидел питомца своего приятеля Фина — Мерлина.
Потом тишину разорвал стук копыт. Коннор остановился и несколько секунд выждал — и ощутил новый прилив энергии, увидев, как к нему верхом на могучем сером Аластаре приближаются его двоюродная сестра Айона и его старинный приятель Бойл. А следом за ними, на блестящем черном Бару, — Фин.
— На вас яиц не напасешься! — с улыбкой прокричал он, намекая на завтрак. — И бекона, не уверен, что хватит.
— Что случилось? — Айона наклонила взлохмаченную со сна головку и чмокнула брата в щеку. — Я знала, что с тобой все в порядке, иначе бы мы еще раньше примчались.
— Да вы и так прилетели, будто на крыльях. Идемте в дом, там расскажу. До чего же я голоден! Слона бы, кажется, съел.
— Кэвон? — Фин, черноволосый под стать своему коню, с зелеными глазами, какие бывают у Коннора в те моменты, когда в нем вспыхивает магическая сила, обернулся и стал вглядываться в лес.
— И не только. Но Айона права. Со мной все в порядке, только умираю с голоду, так что не будем стоять на дороге. Ты, стало быть, тоже почувствовал, — добавил он и зашагал дальше.
— Фин почувствовал? — Бойл смерил Коннора недоуменным взглядом. — Даже я проснулся, хоть никакими вашими способностями я не наделен и спал очень крепко. Я, конечно, не колдун, но тут такое произошло, что меня из постели выкинуло. — Он кивнул в сторону дома. — Да и Миру, похоже, тоже.
Коннор обернулся и увидел Миру Куинн, ближайшую — с детства — подругу его сестры. Она приближалась к ним быстрым шагом, высокая, статная, как богиня, в своей фланелевой пижаме и накинутой сверху старенькой куртке, с нечесаными длинными каштановыми волосами.
Прекрасно смотрится, подумал он. Впрочем, как и всегда.
— Оставалась у нас на ночь, — объяснил он остальным. — Поскольку ты, сестренка, заночевала у Бойла, мы ее положили в твоей комнате. Доброе утро, Мира!
— К черту церемонии! Что стряслось?
— Как раз собираюсь все рассказать. — Он обхватил ее за талию. — Но сперва мне надо поесть.
— Брэнна так и сказала. Она уже занялась завтраком. Она тоже слегка не в себе, но виду не подает. Это было как землетрясение, только внутри меня. Не лучший способ пробудиться, доложу тебе.
— Я привяжу коней. — Бойл соскочил на землю. — Ступайте в дом, подкрепляйтесь.
— Спасибо. — Коннор опять улыбнулся и поднял руки, принимая из седла Айону. Сестренка обвила его руками.
— Ты меня напугал, — шепнула она.
— И не тебя одну. — Он поцеловал в макушку свою хорошенькую американскую кузину, младшую из них троих, и за руку прошел с нею в дом.
От ароматов бекона, кофе и теплого хлеба у Коннора свело живот — будто получил удар кулаком под дых. В этот момент есть он хотел больше, чем жить, — а чтобы жить, поесть ему было просто необходимо.
Катл впереди всех вбежал в кухню, где Брэнна колдовала у плиты. Она забрала назад черные волосы, но была еще в ночных байковых штанах и свободной рубашке. Вот до чего она меня любит, подумал Коннор, ведь, зная, что будут гости — и в особенности Финбар Бэрк, — ей бы следовало первым делом привести себя в порядок.
Сестра молча повернулась к нему и протянула тарелку с яичницей на поджаренном хлебе.
— Храни тебя господь, радость моя! — благодарственно склонил он голову, улыбаясь.
— Это тебе заморить червячка. Потом дам еще. Да ты окоченел! — тихо прибавила она.
— Да? Правда. А я и не заметил. Действительно, есть немного.
Опередив Брэнну, Фин щелкнул пальцами над очагом, и сейчас же занялся огонь.
— Тебя даже трясет! Сядь ты, ради бога, и поешь по-человечески, — приказала Мира и подтолкнула его к стулу.
— Люблю, когда вокруг меня суетятся. По правде говоря, до смерти охота кофе.
— Я сделаю. — Айона поспешила к кофейнику.
— Вот красота! Три прекрасные девы хлопочут вокруг меня одного. Мечта любого мужика! Спасибо, сестренка, — добавил Коннор, принимая из рук Айоны кофе.
— Долго тебя никто ублажать не станет, предупреждаю. Усаживайтесь все! — распорядилась Брэнна. — У меня почти все готово. Когда набьет брюхо, мы с него спросим, почему не удосужился меня позвать.
— Потому что все было очень быстро. Я бы мог вас позвать — вас всех. Но я так рассудил, что опасность угрожает не мне. Сегодня он не за мной приходил.
— За кем же тогда, если мы все спали в своих кроватях? — Видя, что Брэнна положила на блюдо и готовится нести на стол целую гору еды, Фин молча взял у нее поднос.
— Садись наконец и слушай. Садись! — повторил он, не дав ей возразить. — Тебя не меньше, чем Коннора, дрожь бьет.
Едва поднос с едой оказался на столе, как Коннор кинулся накладывать себе яичницу, бекон, тосты и картошку, так что на его тарелке быстро образовалась приличная горка.
— Я проснулся затемно, в каком-то возбуждении, — начал он и рассказал все, что с ним случилось, не прекращая с аппетитом уничтожать завтрак.
— Эймон? — не могла скрыть изумления не склонная к излишним эмоциям Брэнна. — Сын Сорки? Тут у нас, нынешним утром? Ты в этом уверен?
— Как и в том, что я хорошо знаю свою сестру. Поначалу я его принял за обыкновенного пацаненка, но когда взял за руку… Сроду такого не испытывал, честное слово! Даже когда мы с тобой и Айоной вместе. Даже в день солнцестояния — уж, казалось бы, энергия зашкаливала! — все равно было не то. Удержать было невозможно, куда там! Меня будто комета пронзила. И мальчишку тоже, но он удержался со мной. И энергию эту удержал. Редкий дар!
— А что Кэвон? — спросила Айона.
— Его здорово потрепало, я чувствовал, — сказал Фин. Он с отсутствующим видом поднес руку к плечу, где красовалось родовое клеймо, поставленный Кэвоном знак. Отметина на теле и на сердце. — Он был ошеломлен. Потрясен не меньше вашего, можешь мне поверить.
— Так он опять улизнул? — Бойл налегал на яичницу. — Вот змей!
