Мари Лу - Жизнь до Легенды

— Эй, — раздается шепот позади меня. — Малышка.

Я оборачиваюсь. Это оказывается девушка с двумя косами, стянутыми на затылке.

— Привет, — шепчу я.

— Я видела, что ты творила, там, на плацу. — Она улыбается. — Классно проделано. Я и не думала, что какая-та двенадцатилетка сможет справиться вот так запросто с таким, как Патрик Стенсон.

Её слова, несмотря на рапорт, немного поднимают мне настроение, и я сажусь еще прямее и улыбаюсь в ответ.

— Спасибо, — отвечаю я. — Однако, не думаю, что Дрейку хочется повторения моих выкрутасов.

— Шутишь что ли?! — Девушка смеется и пихает локтем свою подругу. — Ты слышала, это было объявлено в классной комнате, верно?

Её подруга кивает.

— О чем это вы болтаете? — спрашиваю.

— Ходят слухи, что твое имя было добавлено к классу 231 по Промежуточной обороне. Кое-кто видел в своих обновленных списках посещаемости на своих курсовых планшетах. — Она выжидает в течение секунды, чтобы посмотреть на мою реакцию, но когда я просто продолжаю тупо смотреть на неё, она вздыхает и рисует в воздухе рукой круг. — Промежуточная оборона. Ты ведь знаешь, что этот курс только второкурсников?

Я моргаю. Только для второкурсников. Молодой офицер, которая послала меня к секретарю декана, замолвила за меня словечко? Неужели она разглядела что-то во мне, что-то, что я пыталась выставить напоказ? Я вспоминаю тот намек на восхищение на её лице, её нерешительность, перед тем, как в конце концов, отчитать меня. Может быть, в итоге, мои действия были хорошей идеей. Я улыбаюсь в темноте класса.

— Спасибо, что предупредили, — благодарно говорю я девушке. — В противном случае, уверена, что пошла бы завтра не на ту лекцию.

Занятие окончено — профессор нас отпускает, и все друзья девушки встают и идут на выход. Девушка смотрит на меня и пожимает плечами.

— Без проблем, — говорит она с улыбкой. Прежде, чем я успеваю ответить, она быстро говорит: — Пока!

И выскакивает за дверь, чтобы присоединиться к своим. Я секунду смотрю, как она удаляется.

Моя радость тут же испаряется. Я благодарна ей за мгновение дружелюбия, но мгновение, это еще не дружба… и перекинув через плечо сумку, я плетусь в коридор, сознавая, что, наверное, мне этого никогда не изменить. Мне двенадцать. Остальным моим одноклассникам, как минимум, шестнадцать. Неважно насколько кто-то из них будет хорошо относиться ко мне, кому захочется водится с двенадцатилеткой? Что у меня с ними общего? Я признаюсь себе, что ничего, и выхожу на полуденное солнце. И когда все сказано и сделано, я понимаю, что ближайшие четыре года меня ждет одиночество.

Срабатывает мой защитный инстинкт. Я должна перескочить через год обучения. Я должна все их перескочить, если смогу. Чем быстрее, тем лучше, и тогда я смогу убраться отсюда. Я смогу уехать и наконец, обрести настоящих друзей. Хотя я и стараюсь отделаться от этой мысли, понимая, что эта затея бессмысленна, что все это нелогично, я не могу избавиться от ощущения какой-то странной уверенности в этом. Если я начну заново… если я сделаю еще одну попытку в новой школе или окружающей меня среде, с новыми людьми…

Я пускаюсь бежать. Я бегу до тех пор, пока мои ноги еще способны лететь над землей и не начинаю отчаянно задыхаться. Я бегу через весь кампус, пока не добираюсь до его конца, где других студентов забирают и высаживают.

Я просто хочу попасть домой.

— Итак, — говорит мне Метиас этим же днем, уже поздно вечером, когда я сижу откинувшись на диване в нашей гостиной и смотрю старый мультик. Он протягивает мне кружку с горячим шоколадом. — Хочешь поговорить о рапорте?

Я отвечаю не сразу, но беру кружку обеими руками и наслаждаюсь богатым ароматом шоколада. Мой брат отлично меня знает. Я понимаю, что это другой шоколад, отличный от того, что был в прошлый раз — не порошковый, а настоящий растопленный в теплом молоке. На поверхности плавают зефирки. Прямо, как я люблю. Будто Метиас почувствовал мое душевное состояние и прежде чем забрать меня, остановился по дороге, чтобы купить это. А может он видел, как трудно мне дается слишком большое количество тяжелых первых дней в новой школе.

Мы какое-то время сидим молча и маленькими глоточкам пьем наши напитки.

— Сказали, что я дралась, — наконец пробалтываюсь я. — Но я ничего подобного не делала. Я даже не тронула того парня. — Метиас приподнимает бровь, глядя на меня, но не спорит, и я начинаю нести нечто бессвязное. — А потом мисс Уайтекер — это моя деканская секретарша — она сказала, что я не очень уважаю начальство и что я слишком много возражаю. А потом они назначили мне проходить Промежуточную оборону, вместо Предварительной. Ну как? Это хорошо, ведь так? Но они также составили на меня рапорт.

Метиас неодобрительно прищелкивает языком.

— Джун. что я тебе говорил по поводу твоего препирательства с учителями?

— Она мне не учительница. Она деканская секретарша.

— Неважно. Я помню, что говорил тебе, суметь постоять за себя, но это не значит, что мне хочется, чтобы ты затевала ссоры или нарочно бы ввязывалась в неприятности. Малыш, звучит так, будто ты заслужила тот рапорт.

Я смотрю на него, раздраженная тем, что он не принимает мою сторону.

— Я не знаю, то ли они пытаются наказать меня, то ли похвалить.

Метиас, опираясь на руку, привалился к спинке дивана, и, если я что-то понимаю в этой жизни, то клянусь, что видела, как он одновременно улыбается и хмурится. Он задумчиво меня изучает:

— Может, и то и другое, — отвечает он. — Похоже, что они разглядели твои таланты и проблемы, которые ты можешь создать, и для них сложно разобраться и с тем и другим сразу. Может быть, они точно такие же, как твои бывшие одноклассники. Они просто не знают, как быть с тобой.

— Никто никогда не знает, как со мной быть. — Внезапно, я обрушиваю все своё недовольство и плохое настроение на своего брата. — Эта школа мне не подходит — совсем. Я даже не могу нормально общаться со своими одноклассниками дольше тридцати секунд, потому как, что у нас вообще может быть общего? Им шестнадцать, а то и больше, и они болтают о свиданиях и будущей карьере. В универе больше нет ни одного двенадцатилетнего ребенка. Мне не интересна их болтовня, а половина из них даже не понимают, что мне интересно.

— Чуть скромнее, Букашка, — тихим голосом упрекает меня Метиас.

— Но, это правда! — восклицаю я. — Я отклонение от нормы, Метиас — я вижу и понимаю то, что не доступно остальным. Я из другой лиги. Почему мне надо пытаться отрицать это? — Мой голос чуть стихает. — Со мной что-то не так.

Метиас вздыхает и проводит рукой по волосам.