Про ведьм и ослов - Марианна Красовская
А он умеет целоваться, этот грубиян!
Мне удаётся выпутаться из его рук не без труда. Приятно посмотреть: он изумлён, взволнован, возбуждён. На щеках красные пятна, дыхание сбито, глаза горят.
— Спасибо, — шепчу я, касаясь пальцами его щеки.
— За что?
— За вчерашний подарок.
Его глаза округляются, а я, усмехнувшись, подхватываю юбки и убегаю. Черт! Почему он не может меня украсть так же, как только что украли ювелирову дочку? После такого поцелуя я бы вполне себе укралась!
Глава 7. Отношения
— Пошел вон отсюда, — говорю я Августу. — Иди танцуй с девушками, ешь, пей и веселись. Вон там молоденькая красотка скучает, познакомься сходи.
— Это дочь Тамира Верьева, — буркнул сын, чуть-чуть краснея. — Того трактирщика, который Милану вырастил.
— Чудно. Она тебе идеально подходит по статусу. Иди-иди.
— Не пойду. Мне и здесь хорошо.
— Сын, мне нужно чем-то заняться. Уступи матери место.
Нехотя Август отошел от жаровни, бросив на меня обиженный взгляд. Я немедленно налила себе кофе и вдохнула этот божественный аромат. Черт возьми, какое странное ощущение внутри. Я, кажется… счастлива? Когда это было в последний раз? И было ли вообще?
Нет, я давно уже никуда не бежала и делала только то, что хотела. Статус обеспеченной вдовы очень этому способствовал. И, конечно, я получала удовольствие от жизни: от хорошего вина, от огня в камине, от первого снега, от весеннего солнца, от спелой малины, от пересчета заработанных денег (чего уж себе врать, это занятие мне никогда не надоедало). Я любила и пикировки с Августом, и поездки в Большеград, и неспешные прогулки по улочкам Буйска. Но сейчас было какое-то особенное чувство, словно предвкушение чего-то очень хорошего, светлого.
Это все поцелуй с Тумановым! Я нарушила правила игры и в этом была особая прелесть.
— Мне с красным перцем, — выдернул меня из греховных мыслей виновник всех перемен. — Люблю погорячее.
— Перебьетесь. Я занята.
— Я подожду.
Он смотрел насмешливо и спокойно, а я зачем-то остановила взгляд на его губах и покраснела. У рыжих белая кожа, мы все вспыхиваем предательски быстро.
— Ждать придется долго, — предупредила я.
— Ничего, я очень терпеливый.
Мы явно говорили уже не о кофе.
— Иль… — рядом не было никого, кто услышал бы нашу милую беседу. — Научи меня варить кофе. Со стороны кажется, что это легко и просто, но ведь есть какие-то тонкости?
— Ой, ничего сложного. Налить воды, дважды довести до кипения…
— Я могу попробовать? — его руки забрали у меня опустевшую чашку. Пальцы словно невзначай погладили запястье. Это нехитрая ласка снова заставила меня вспыхнуть. Даже уши запылали.
— Да, — прошептала я. — Непременно попробуйте.
И снова мы, кажется, не о кофе.
***
На следующий день Георг заявился на обед — предсказуемо, конечно. Как обычно. Как несколько лет подряд. Только теперь Август скучал в общем зале, а я сама накрывала начальнику полиции стол в отдельном кабинете. Туманов сидел на стуле, расслабленно прикрыв глаза, но я чувствовала, что он за мной наблюдает. Мне это нравилось.
— С чего бы мне такая честь, Иль? Обычно суп мне приносит твой сын.
— Он занят, — бормочу я.
— А ты, стало быть, свободна?
— Совершенно свободна.
Я разливаю кофе из кофейника, усаживаюсь за стол напротив Туманова и подпираю рукой подбородок. Хватит, надоело. Мне уже не двадцать лет. Игры — это весело, но я давно разучилась веселиться. Если пустить все на самотек, Георг будет еще три года набираться смелости, чтобы завести прямой разговор. А я не хочу ждать три года, я не молодею, в конце концов.
— Чего вы от меня хотите, господин Туманов? — прямо спрашиваю я.
Он досадливо вздыхает. Очевидно, я испортила ему весь план завоевания.
— Желаете прямого разговора? Извольте. Я хочу вас. И вы прекрасно это знаете.
— Пару дней назад вы могли меня получить.
— Ну не таким же способом! Я себя уважаю и вас тоже. Я хочу по любви.
— Странное слово. Глупое. Любовь — это лишь выдумки.
— Как скажете. Тогда по взаимной симпатии. Так лучше?
— Однозначно.
— И… вы дадите мне то, что я хочу?
— А что, если да? — я смотрю на него с насмешкой, но смутить начальника полиции на этот раз не удается. Что-то мне подсказывает, что ему не раз поступали подобные предложения.
— Ильяна, вы несколько лет мне отказывали. Что изменилось? — так же прямо спрашивает он. Профессионал, сразу видно!
— Считайте, что ваш широкий жест покорил мое сердце, — я улыбаюсь и гляжу ему в глаза. — Ну и еще вы — единственный человек, кто знает, какая я настоящая.
— И какая вы?
— Убийца, — просто отвечаю я.
— Иль. Если бы я был на вашем месте, я бы сломал вашему муженьку шею. Мужчине проще, у них есть все возможности. Вы защищали себя. Вы были в своем праве. Никто не может унижать и истязать другого человека.
— Помнится, раньше вы считали иначе.
— Я был не прав. Я не понимал, насколько все серьезно.
— И когда вы изменили свое мнение?
— Когда допрашивал лекаря.
Я покраснела и опустила глаза. Да, несколько раз травмы были тяжелее, чем обычно. Однажды Фрол сломал мне руку. Поскольку я не могла работать, он привел лекаря. Заплатил ему за молчание, конечно, но старик все понял и несколько раз потом заходил меня проведать — и подлечить очередные синяки и ссадины.
В принципе, я сама была виновата — роль кроткой жены мне совершенно не удавалась. Я не умела
