Жгучий Мороз - Вайолет Тейлор
— Наказание? — он забавно покачивает головой. — Нет, вот это наказание, — он стаскивает меня со своих колен, и что-то холодное обхватывает мои лодыжки и запястья, растягивая тело во всех направлениях. Голубые ледяные канаты прикрепляют мои руки и ноги к каждому из четырех столбиков кровати, и я широко раскрываю руки, борясь с ограничениями.
— За что? — удивление и раздражение окрашивают мой голос. Сколько раз он собирается меня связывать?
На его змееподобных чертах расплывается торжествующая ухмылка.
— За попытку побега, — его пальцы скользят по каркасу кровати, оказываясь в опасной близости от моей лодыжки.
— Как ты меня назвал? Снеговиком? — в воздухе сверкает голубой свет, струясь между его ладонями. В одну минуту слева от кровати пустое пространство, а в другую — полностью сформировавшийся снеговик, руки-палки, глаза-пуговицы, нос морковкой и все остальное.
— Я сказала «отвратительный снеговик», — ворчливо добавляю я, не понимая, к чему всё идет.
— Достаточно близко, — Фрост обходит снеговика по кругу, задумчиво глядя на него. Что, черт возьми, он ищет? — Ты упомянула о снеговике через несколько минут после того, как я заставил тебя кончить, когда всё, о чём ты должна была думать — это обо мне и о том, как пело твое тело, когда мой член наполнял тебя, — его взгляд падает на мою киску, голую и открытую. Я дергаю за веревки, привязывающие мои лодыжки к столбикам кровати. Он просто щелкает запястьем, и веревки натягиваются сильнее, заставляя меня шире раздвинуть ноги.
— Я сделаю так, что ты уже никогда не сможешь увидеть снеговика, не думая обо мне.
Фрост
Свежевылепленный снеговик смотрит на меня пустым, безжизненным взглядом. В этих остекленевших пуговичных глазах отражается пустота, которую я ощущал на протяжении долгого времени, до сегодняшнего дня. До Мары. Она вздорная и распутная. Мысль о том, что она умерла бы, замерзшая в этой реке, заставляет моё сердце сжиматься. Но она не умерла. Я провожу кончиками пальцев по её бедрам, чтобы убедиться в этом. По пальцам разливается тепло, проникая под кожу. Определенно жива.
То, как её тело приняло меня раньше, было очень многообещающим. Думаю, она гораздо более сексуальное создание, чем её большие ланьи глаза и чистые светлые волосы, в которые я поначалу верил. Я заглядываю ей между бедер, облизывая губы при виде этого зрелища. Даже сейчас на её половых губах блестит возбуждение. Влага только усиливается, пока она борется со своими ледяными путами. В её взгляде — вызов и любопытство.
Что-то подсказывает мне, что ей понравится наказание.
Я небрежно отрываю морковный нос снеговика от его тупого лица, снова и снова вертя его в руках. Он больше, чем я предполагал вначале, и это заставляет меня ухмыляться.
Глубокие океанские глаза с подозрением смотрят на меня, когда я приближаюсь к изголовью кровати.
— Открой рот, но не кусай.
Она повинуется, без колебаний раскрывая пухлые губы.
— Шире, — приказываю я, наслаждаясь тем, как она втягивает воздух, прежде чем приоткрыть рот ещё больше. Я ввожу морковку внутрь, обводя её губы, пока она не погружается глубже. Ей требуется гораздо больше времени, чем я ожидал. Мой член дергается от непреодолимого желания погрузиться в её горло и трахать ангельское личико, пока она не задохнется.
Позже.
Когда она наконец задыхается, я медленно вынимаю морковку, теперь уже мокрую и покрытую её слюной.
Предвкушение пульсирует в моих жилах, когда я занимаю свое место у изножья кровати. Я сплевываю один раз, добавляя свою слюну на морковку. Её глаза расширились, когда я провел ею между бедер.
— Считай это своим наказанием, — я ввожу в неё длинный оранжевый член, и она удивленно вздрагивает. — Ты будешь принимать это, пока не кончишь, — я вдавливаю морковку глубже, и её бедра подрагивают. — Сделай это, и я снова вознагражу тебя своим членом. Ты поняла?
Щеки окрашиваются в рубиновый цвет, и она кивает.
— Хорошая девочка.
И тогда я начинаю настойчиво двигаться внутри неё, массируя длинным, твердым предметом её внутренние стенки. Сначала она замирает, возможно, не привыкнув к необычному предмету внутри себя. Мои руки тянутся вперед, одна рука опускается между её бедер, и она заметно расслабляется, когда я поглаживаю подушечками пальцев её клитор. Вторая рука скользит вверх по её мягкому животу, приземляется на одну упругую грудь и игриво разминает её. Она стонет, и этот звук заставляет меня напрячься. Мне нужно, чтобы она кончила.
Третья рука тянется выше, скользит по её раздвинутым губам и погружает два пальца в её рот. Она машинально начинает сосать, и я стону от этого ощущения. Четвертая рука продолжает вводить и выводить морковку, нащупывая те места внутри, которые заставляли её содрогаться и кричать.
Я внезапно начинаю жалеть, что нет пятой руки, так как мой член напрягается до боли. Мне нужно облегчение, но я не в силах помочь себе. Она извивается под моими прикосновениями, обхватывая мои пальцы. Хрип удовлетворения вырывается из моей груди от того, как невероятно сексуально она выглядит, привязанная к моей кровати. Мара напрягается от громкого звука, но затем удивляет меня, когда начинает толкаться бедрами вверх.
Ей нравится этот звук?
Я издаю еще один глубокий хрип, и она кусает мои пальцы, когда с её губ срывается гортанный звук.
Влажное хлюпанье морковки между её бедер и небрежные сосательные звуки моих пальцев в её рту заставляют моё тело высвободиться, так и не дождавшись прикосновения. Мерзкие звуки эхом отражаются от ледяных стен, заставляя меня закрыть глаза, поскольку желание берет верх над здравым смыслом.
Мара содрогается подо мной, и мой взгляд возвращается к её извивающемуся телу. Я усиливаю давление на её клитор, одновременно сильно сжимая соски, чтобы она задыхалась. Комбинация действует безотказно, и её мышцы напрягаются, сжимаясь вокруг морковки и кусая мои пальцы так сильно, что они начинают кровоточить. Клыки вонзаются в нижнюю губу, и я усилием воли заставляю свое тело сопротивляться. Я не кончу сейчас. Я отказываюсь кончать снова, если не буду похоронен в теплой влаге Мары.
Вид её розовой раскрасневшейся кожи и блеск пота, покрывающего её обнаженное тело, — самое сексуальное, что я когда-либо видел. В этом промерзшем подземном мире нет ничего теплого. Никто не краснеет, никто не потеет. От её безвольного тела исходит тепло, и я наслаждаюсь им, впитывая каждый кусочек, как само солнце. Или, по крайней мере, как я представляю себе солнце. Если бы только я мог достать сосуд…
Глаза Мары прикованы к моим. Они мечутся туда-сюда между моей рукой и лицом. Ей интересно, почему я не убрал морковку после её оргазма. Я ухмыляюсь,
