Жгучий Мороз - Вайолет Тейлор

Толстые ледяные цепи сменяют мою хватку на её запястьях, и я поспешно покидаю комнату. Моя магия сильна. Она не сможет сбежать до моего возвращения. Даже когда в моей постели лежит восхитительный человечек, у меня всё равно есть обязанности.

— Что за чертовщина? — кричит она, когда я выхожу из спальни.

Да, действительно, чертовщина. Возможно, теперь она понимает, куда попала.

Глава 6

Мара

Мой рассудок ускользает, пока я сижу в тишине пустой комнаты. Конечно, это не реально. Последние крохи моего рассудка цепляются за идею, что я сплю или, по крайней мере, воображаю это. Но часть меня, в частности, ноющая боль между бедер, не может не задаваться вопросом, реально ли все это. Но если это реальность, значит, я в ловушке.

Лёд впивается в мои запястья, когда я пытаюсь разорвать путы. Мне нужно снова контролировать свои руки.

Думай, думай.

Лёд. Как лучше всего уничтожить лёд? Тепло. Я потираю ладони друг о друга, желая, чтобы моя кровь выступила и нагрела кожу между ними, но кровь из моих рук ушла слишком давно.

Когда это не помогает, я возвращаюсь к недавней встрече с Фростом. Мысли о том, как этот толстый бледный член ворвался в меня и вызвал самый интенсивный оргазм в моей жизни, заставляют сжиматься. От этих воспоминаний по телу разливается жар, а на плече начинает появляться капля, капля, капля. Я дергаю руками, желая освободить их, но путы всё ещё слишком крепки. Руки опускаются в оковы, и я вздрагиваю, когда костяшки пальцев сжимаются в тесном пространстве. Боль усиливается, и крик вырывается из моих легких как раз в тот момент, когда мои руки освобождаются.

Запястья болят, но я улыбаюсь, несмотря на это. Я свободна. Моя одежда уничтожена, поэтому вместо неё выбираю толстую коричневую шкуру. Звериная шкура защищает моё тело, пока я осторожно ступаю по скользкому полу. Дворец кажется пустым, пока я иду по мерцающим голубым залам, пытаясь вспомнить путь, который мы проложили по дороге внутрь. Передо мной возвышаются две огромные стеклянные двери, и я протискиваюсь сквозь них с силой, ранее неведомой моим конечностям. Снег бьет мне в лицо, когда я вырываюсь в лес. Вокруг раздается безумный смех, и я вдыхаю прохладный свежий воздух. Я не понимаю, где нахожусь, поэтому выбираю направление наугад и бегу в ту сторону. Мои ноги оставляют отпечатки на свежем снегу, а я несусь все дальше в лес. Каким-то образом я собираюсь найти выход отсюда.

Вдалеке бесцельно бродят фигуры.

Мертвецы…

Я изо всех сил стараюсь избегать их, меняя свой путь каждый раз, когда замечаю новую тень, притаившуюся поблизости. Паутина деревьев становится все шире и глубже, пока я продолжаю идти по тропинке. До моих ушей доносится шум, и во мне просыпается смятение. Вода? Я натыкаюсь на бушующую реку. Вода яростно бурлит, и на поверхности появляется белая пена.

— Черт! — я падаю на колени, и внутри меня бушует разочарование.

— Помоги мне.

Я поворачиваю голову в сторону голоса и ползу к краю берега реки. Воздух покидает мои легкие, и на его место приходит страх. Люди. В воде, прямо под поверхностью, есть люди. Массы тел спутались вместе, борясь с мощным течением. Каждые несколько секунд кто-то из них всплывает на поверхность и кричит, борясь за дыхание, прежде чем его снова затягивает под воду. Что это за мучения? Передо мной всплывает молодая женщина, её призрачные глаза дики от испуга.

— Помоги мне! — её рука выныривает из воды, и я инстинктивно тянусь к ней. В тот момент, когда наши руки соединяются, меня пробирает холод. Глаза женщины сужаются, и она опускается под воду, исчезая в глубине реки и увлекая меня за собой.

Всё происходит так быстро, что я даже не успеваю вдохнуть. Мои легкие опустели с того момента, как я оказалась в бурлящей воде. Десятки рук вцепляются в меня, хватая за руки, ноги, лицо и грудь. Крики ужаса и отчаяния проникают под кожу, когда свет сверху исчезает. Ярость и ненависть каждой души, запертой в этих мутных глубинах, давит на меня со всех сторон.

Я умру.

Фрост говорил, что я неуязвима для холода, но ужасающий озноб пробирает до самых костей. Безысходность охватывает меня, когда исчезает последний проблеск надежды. Это реально, слишком реально. Я не хочу умирать здесь. Не хочу умирать вот так.

Сильные руки впиваются в мою плоть и возвращают на поверхность так быстро, что я едва успеваю это осознать. Я задыхаюсь, когда моё тело покидает воду, и свежий воздух наполняет мои легкие. Четыре руки обхватывают меня. Одна обвивает мою талию, другая поглаживает по спине, когда вода извергается из моих легких. Две другие хватают меня за лицо, поворачивая его к небу, пока я не смотрю в обеспокоенные глаза Фроста. Шок лишает меня голоса, не позволяя говорить.

Из воды поднимаются крики ярости и гнева, и глаза Фроста сужаются. Он ударяет кулаком по земле, и лёд покрывает реку, застывая. Тысячи кулаков бьют по прозрачному льду, и Фрост рычит. Он подхватывает меня и обнимает, притягивая к себе. Прохлада от воды исчезает, когда его тело вытягивает из моей кожи последние капли холода. Он идет молча, пока мы снова не достигаем спальной комнаты. Фрост укладывает меня на кровать, укутывает в меха и бормочет что-то на непонятном мне языке.

— Ты сказал, что я невосприимчива к холоду, — выдавливаю я из себя. Его бледные, арктические глаза впиваются в меня.

— Ты невосприимчива к здешнему холоду, но не к притяжению мертвых. О чём ты думала? Ты могла погибнуть, — его тон становится резче, и я вздрагиваю.

— Что это за место? — я вздрагиваю от воспоминаний, и он притягивает меня к себе. Это успокаивающий жест, которого я от него не ожидала.

— Река проклятых, — он переводит взгляд на окно. — Здесь рады тем, кто погибает под моей стихией. Они больше не чувствуют холода, усталости или страха. Здесь спокойно и людям, и животным, которые здесь оказываются, — его руки сжимаются, а мышцы напрягаются. — Но есть и те, кто проводит свою жизнь, причиняя зло окружающему миру. Когда проклятые проваливаются под лёд и снег, они оказываются в реке. Их проклятые души вынуждены тонуть и замерзать вечно.

— Это ужасно.

Его грудь прижимается к моей щеке, и я прижимаюсь к нему.

— Не жалей их. Никто не попадает в реку, если не заслуживает этого.

— И всё же, — возражаю я. — Это похоже на жестокое