Цветок вампира – аконит - Лили Мокашь
Я была готова поклясться, что именно эти ученики – местная элита, на которую все засматриваются. То, как они выглядели и держались на виду, отдавало чем-то строгим и взрослым, но в то же время притягательным и чарующим.
Вдруг девушка с короткой стрижкой поднялась из-за стола. Невысокая и такая миниатюрная! Иссиня-черные волосы торчали во все стороны, как многочисленные шипы, готовые в любой момент дать отпор любому негодяю. Но как она была одета! Я будто смотрела на законодательницу моды в простых и в то же время идеально сочетающихся между собой элементах строгой одежды, характер которой добавляли крупные серьги и серебристая цепочка с кулоном в тон. Если бы я подружилась с такой стильной девушкой, то, кто знает, быть может, тоже начала бы одеваться лучше.
Одноклассница взяла поднос с нетронутой едой и легкой поступью танцовщицы направилась к ленте для приема посуды. Пораженная ее грацией, я затаила дыхание, сомневаясь, что простой смертный вообще может так передвигаться без усилий. Мгновение – и она поставила поднос на ленту, а затем упорхнула за дверь. Только тогда я очнулась от наваждения. Последний раз бросила взгляд в сторону «пятерки» и увидела, что остальные по-прежнему сидят на своих местах.
– Кто это? – спросила я девушку, с которой пришла в столовую.
Кудрявая обернулась посмотреть, на кого я указываю, хотя, вероятно, и так догадалась по заговорщическому шепоту, как вдруг в нашу сторону посмотрел он – мальчишка с бронзовыми волосами. Долю секунды незнакомец смотрел на мою соседку, а после метнул взгляд на меня.
Он отвел глаза быстрее, чем я, однако этого вполне хватило, чтобы щеки обдало жаром. Этот едва уловимый взгляд был совершенно равнодушным, словно кто-то позвал его по имени, и парень машинально обернулся.
Одноклассница смущенно захихикала, заправляя за ухо выбившуюся прядь, и уставилась на ровную гладь стола перед собой.
– Два парня – Смирновы, Станислав и Артур. А рядом с ними сидят двойняшки Яковлевы – Максим и Виола. За столом не хватает только Дианы. Они живут вместе у доктора Смирнова и его жены, – подавшись вперед через стол, прошептала она.
Я мельком взглянула на красавца, который выглядел моложе остальных. Теперь он сидел, уставившись в поднос, пока говорили другие. Его длинные пальцы по маленькому кусочку отщипывали от лежащей перед ним пиццы.
Такие распространенные фамилии в сумме с редкими для этой местности именами причудливо сочетались. Неестественно, словно их выбрали небрежно, на скорую руку. А может, здесь, в Ксертони, так принято? Задумавшись, я наконец вспомнила имя соседки по парте – Татьяна Ростова. Обычное имя. Обычная фамилия. Естественное сочетание.
– Они все выглядят… очень симпатичными, – осторожно добавила я, стараясь не показать искреннего восхищения.
– О да! – Таня захихикала, кивая. – Но даже и не думай пытаться подкатить к кому-нибудь из них. Они все время вместе, держатся особняком и сторонятся других учеников. Ну и четверо из пяти уже заняты: Артур с Виолой, а Максим с Дианой.
От меня не ускользнули ноты осуждения и досады в Танином голосе. Как, наверное, это скандально для маленького городка, когда подростки, воспитанные в одной семье, не только не скрывают отношений на людях, да еще и спят под одной крышей. Могу только догадываться, какие слухи ходят о Смирновых и Яковлевых по Ксертони. Вот уж точно кто находится в моей шкуре круглый год. О том, что я новенькая, все забудут уже через неделю, а вот об их семье – навряд ли.
– А кто из них Смирновы? – уточнила я. – Они совсем друг на друга не похожи. Не уверена, что даже близнецов смогу определить.
– На деле они и не родственники. Ну, в кровном смысле. Доктор Смирнов совсем молодой, чуть за тридцать. Все дети – приемные. Яковлевых легко определить, они светловолосые. Близнецы временно живут у доктора. Племянники, что ли? Кажется, родители уехали на заработки в Европу.
Мои глаза округлились.
– А им еще не исполнилось по восемнадцать, чтобы воспитываться опекунами? Они выглядят какими-то слишком взрослыми.
– Двойняшкам и Стасу уже по восемнадцать, остальным вот-вот исполнится. Яковлевы живут у Смирновых примерно с десяти лет. Жена доктора вроде им теткой приходится. Могу ошибаться. – На лице Тани появилось задумчивое выражение.
– Наверное, Смирновы-старшие хорошие люди, раз были готовы взять столько подростков под крыло. Моя мама всегда говорила, что одну меня-то воспитывать непросто.
– Возможно. – От тона Тани у меня закралась мысль, что доктор и его жена вызывают у одноклассницы необъяснимую неприязнь, хотя, возможно, это была обычная зависть.
– Я слышала от родителей, что жена доктора не может иметь детей, – добавила Ростова после небольшой паузы, словно это исчерпывающе все объясняло.
Пока мы разговаривали, я продолжала то и дело посматривать в сторону стола «пятерки», но за ним ничего не менялось.
– Они всегда жили в Ксертони? – Я не могла поверить, что не слышала ничего об этой семье раньше.
– Не-а, года два как переехали откуда-то с севера. Из Мурманска, что ли, – пробормотала наспех она, словно это не стоило внимания.
Я одновременно испытала и грусть, и облегчение. Грусть оттого, что даже пару лет спустя они остались в Ксертони чужаками. Непризнанными, несмотря на доброту родителей и внешнюю безупречность. Облегчение, потому что прекрасно понимала: не мне с ними тягаться за общественное внимание. Не пройдет и недели, как пристальные взгляды исчезнут, и я снова превращусь в невидимку.
– Слушай, а как зовут того, рыжеватого? – хотелось спросить ненавязчиво, но я быстро осознала, что голос выдал меня с потрохами, когда на лице Тани появилась снисходительная улыбка.
Осторожно я продолжала наблюдать за ним. Парень смотрел в окно, и что-то в его отрешенной позе говорило мне: он разочарован. Но кем или чем – оставалось только догадываться. Из-за рассказа Тани о семье Смирновых я почувствовала легкое сочувствие, пытаясь представить, каково им живется в этом маленьком городе. Что, если там, откуда они уехали, все было иначе? И теперь, переехав, ребята потеряли друзей, любимые места. Все то ценное, чем особо дорожишь, будучи подростком.
– Это Станислав. Он, конечно, классный, но ты не обманывайся, даже если одарит двусмысленным взглядом. Ему никто здесь не пара,
