И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская
Дороги привели её к ивовой арке, и она с минуту смотрела на неё, борясь с почти непреодолимым желанием войти. Грусть и тревога лежали у неё на сердце, а эта дверь в светлую Эльфийскую Долину, казалась спасением от всех бед и невзгод.
И вдруг Маре почудилось, что её окликнул по имени голос Джайны. Девушка оглянулась – в пустом лесу некому было звать её, но голос, казалось, прозвучал прямо в её голове. И Маре вдруг захотелось вернуться домой, причём так сильно, как только что хотелось уйти в Долину эльфов. Она развернулась и пошла обратно, сначала медленно, потом быстрее, и, наконец, она уже бежала, словно боялась куда-то опоздать.
Но она опоздала…
Она поняла это, добежав до окраины леса. Взору девушки открылась поистине ужасающая картина разрушения. Поселение казалось перевернутым вверх дном: распахнутые, сорванные с петель двери, сломанные заборы, несколько домов полыхали, и огонь быстро поглощал их обгоревшие остовы. И всюду, куда ни глянь, изувеченные, залитые кровью тела людей: её знакомых, соседей, друзей, и лишь три чужака в чёрной форме и стальных кольчугах. Пламя охватило дома Раренов, Налтов и Хакли, и чёрный зловещий дым расползался по деревне. Большая рыжая собака жалобно выла, зализывая израненный бок.
Мара ступала как в кошмарном сне по этой жуткой деревне, где не осталось ни одной живой души. Она машинально зажимала себе рот ладонью, чтобы не закричать, не зарыдать в голос, но слёзы струились по лицу.
Наконец, она достигла дома дядюшки Бата. У ворот лежал труп ещё одного воина в чёрном.
– Каран Гелан! – прошептала Мара в ужасе. – Они искали меня!
В следующий миг она уже не смогла сдержаться и зарыдала. Дядя Бат был пришпилен длинным копьём к стене сарая. Его простая льняная рубаха побагровела от крови. Тётя Мирна лежала на пороге дома, невидящим взором глядя в небеса – из груди её торчало три стрелы. Мара упала подле неё на колени, целуя мёртвое лицо, закрыла её светлые глаза и оглянулась, всматриваясь в полумрак дома.
Она не смогла подняться с колен, когда увидела рыжее пламя волос Джайны, сияющих в углу возле очага. Ползком Мара добралась до названной сестры, положила её голову на свои колени, вырвала кинжал из её сердца и долго рыдала, перебирая ласково огненные пряди.
Однажды она уже потеряла всё, пусть она и не помнила, как это случилось, пусть магия и вырвала из её памяти осколки прошлых дней, заключив её душу в зачарованную ловушку небытия, но боль всё равно не отпускала её. Теперь она вновь лишилась самого дорогого, и причиной сего были два слова: Каран Гелан – проклятие, разрушившее её жизнь.
– Ах, зачем, зачем я ушла сегодня в лес! – шептала она не в силах смириться с потерей столь юного и прекрасного создания, как Джайна.
Ещё утром она смеялась вместе с ней, видела её задорную улыбку, и больше её нет. Разве с этим можно примириться?
– Лучше бы я осталась! Лучше бы я лежала здесь вместо тебя! О, Творец, как несправедливо, ведь они меня, меня искали! – плакала Мара Джалина от ненависти и злости на саму себя и свою судьбу. – Я погубила вас всех, всех! Я не могу больше жить так! Простите меня! Джайна, дядя Бат, тётя, простите меня! О, Творец, за что? За что?
И вдруг до её слуха донёслись голоса с улицы и цокот, словно кто-то пришёл дать ответ на её вопрос.
– Обшарь дом! Авось, сыщешь чего, что нам укажет, где разыскивать теперь, – услышала она грубый мужской голос.
Вначале ей стало страшно, но ненависть и боль заглушили ужас. Она подняла с пола лук и стрелу, которую Джайна видимо так и не успела вложить, и натянула тетиву. Она ждала…
И вот, чёрный воин показался в дверном проёме. Расстояние между ним и Марой было небольшим, и стрела без труда пробила кольчугу.
Мужчина вскрикнул и упал на пороге. Когда Мара хотела выскочить наружу, он попытался схватить её, и Мара, не раздумывая, обрушила на его голову лук. Она вырвалась на улицу, вкладывая в лук ещё одну стрелу, найденную снаружи у порога дома. Из-за сарая появился второй воин, привлечённый шумом. Мара выстрелила вновь, но этот оказался проворнее, он успел отклониться, и стрела прошла мимо, лишь вскользь оцарапав руку.
– Ух, зараза! – свирепо заорал он.
И Мара, отшвырнув лук, со всех ног бросилась наутёк. Она бежала так быстро, как никогда в жизни, перепрыгивая как лань через мёртвые тела, обломки дверей, завалившихся заборов, какой-то телеги к спасительному лесу, до которого уже оставалось совсем немного. Но из деревни вслед за ней уже мчалась погоня: раненые воины прокладывали на лошадях дорогу среди трупов. Мара услышала крики и увидела, что с запада ей наперерез несутся ещё три всадника. «Только бы успеть добежать до леса!» – взмолилась Мара мысленно.
И она успела скрыться средь кустов орешника прежде, чем её настигли, но преследование не было окончено. Всадники побросали лошадей и с криками и руганью ринулись в лес. Зазвенели мечи, прокладывая новые тропы средь кустов и листьев папоротника. Но здесь преимущество было на стороне Мары – девушка знала каждое дерево в этом лесу.
И всё-таки погоня не отставала. Мара Джалина пыталась не показываться на открытых местах, бежала всё дальше вглубь леса к поросшему ивами берегу ручья. Она знала, что Эльфийская Долина – её единственный шанс спастись, ибо надеялась, что воины Каран Гелана не посмеют сунуться в обитель эльфов. Силы уже покидали её, лёгкие горели от быстрого бега, и пот струился по лицу, когда она, наконец, увидела «Ивовые врата», и свежий серебряный туман окутал её.
Но погоня и здесь не оставила её. Чёрные воины рискнули ворваться на приграничные земли эльфов. Силы Мары были на исходе, а меж тем здесь её положение стало ещё опаснее. Лес эльфов был светел, и в этом месте не произрастало такого густого подлеска, как за его пределами. Спрятаться негде, Мара то и дело показывалась на открытой местности. Вот она вбежала на очередной
