Лавандовые тайны (СИ) - Хаан Ашира

Иржи сбивается: такие речи ему всегда давались тяжело.

— Короче! — обрывает он свой витиеватый заход. — Завтра будет бал!

Шум в зале на несколько мгновений перекрывает его голос, но он добавляет ему громкости:

— У нас тут в основном суровые военные маги, которые не встречали новых женщин уже много месяцев, а у вас полно роскошных красоток, так что, надеюсь, всем будет весело!

— Господин командующий! — раздается звонкий голосок с края стола, где шушукается стайка фрейлин. — А вы будете с нами танцевать?

— Я… — Иржи делает вид, что задумывается, и ловит взгляд Петры, которая по своей инициативе вызвалась занять место на «женской» половине стола на возвышении. В ее взгляде загорается огонек упорства.

Ох, ох, Петра…

Все еще не теряет надежды.

— Конечно, я перетанцую с каждой женщиной в этом зале, не волнуйтесь, всех вас оценю по достоинствам!

— Достоинству, — поправляет его Тойво вполголоса.

— Я знаю, что хотел сказать, — огрызается Иржи шепотом. И снова громко: — А пока ешьте, пейте, знакомьтесь — хоть до утра! У нас тут все по-простому: если вам не нужно в дозор, делайте, что хотите!

— При дворе тебя бы закидали засахаренными персиками, — комментирует Тойво, когда Иржи садится обратно. — Мог бы подготовиться.

— При дворе, — откликается тот, — меня зацеловали бы, еще до того как я успел бы открыть рот. И не только зацеловали…

— Избавь от подробностей, — поднимает ладони вверх Тойво. — Не хочу знать такое о своем брате.

Иржи ухмыляется и ловит острые взгляды фрейлин, которые, даже не слыша их перебранки, всем своим видом подтверждают его правоту.

— Я, с твоего позволения, пойду распоряжусь насчет дежурств моих людей, — встает Тойво, откладывая вышитую салфетку в сторону. Вот уж у кого этикет в крови. Весь, выделенный на двоих братьев. — Спасибо за ужин, о делах поговорим утром. Надеюсь, ты не проспишь.

Иржи плещет себе в бокал темное вино из пыльной бутыли — самой пыльной, что нашлась в погребе, — и провожает его задумчивым взглядом.

Как так вышло, что они настолько противоречиво разные? Оба владеют стихией огня, оба одарены магией, и если уж думать о том, кто из братьев должен был стать смутьяном и наглецом, то скорее тот, что большую часть жизни провел среди дерзких, нарушивших закон. А не Иржи, получивший безупречное образование, достойное, как минимум, министра. Но, кажется, характер — это врожденное. Как ни старайся, а начертанное звездами не изменить ни уроками этикета, ни общением с преступниками.

После ухода первого советника все как будто выдыхают. Вроде бы Иржи тут самый главный — в стенах крепости даже главнее Тойво — но при нем все ведут себя свободно, а рядом с Тойво застегиваются на все пуговицы и выпрямляют спину.

Шум голосов накрывает зал, возносится к невидимому в темноте своду, звенят бокалы, булькает вино, стучат тарелки и гремят кости о блюда. Гости перемешиваются с местными жителями, заводят разговоры, знакомятся и уже потихоньку начинают подкатывать к девицам. Пока — самым простым, из служанок, но уже поглядывают на дам познатнее, а кто-то бочком-бочком взбирается на возвышение, чтобы преподнести Тайше одинокую белую розу. Подозрительно знакомую — вот и Петра щурится, признавая в ней одну из тех, что растит в маленьком саду под сенью крепости. Ох, несдобровать смельчаку!

Движение рядом он замечает краем глаза. Пока фрейлины вовсю простреливают глазками весь зал насквозь, Тимира явно планирует покинуть их незамеченной. Не прощаясь, как ужасно, ужасно невежливая леди. Впрочем, Иржи сам задал расслабленный тон, так что она не нарушает никаких правил.

Она складывает салфетку, совсем как Тойво, и медленно идет к маленькой лесенке с краю возвышения, чтобы спуститься по ней и направиться в свои покои. Иржи размышляет, кого из слуг послать к ней, чтобы проводили, когда Тимира вдруг покачивается и едва не падает, подвернув ногу уже на второй ступеньке.

Он оказывается рядом быстрее, чем успевает моргнуть.

Ее кожа слишком холодна для жаркого климата пустыни. И локоть, под который он ее подхватил, подрагивает. Иржи приходится придержать Тимиру за талию, потому что она почти сползает вниз, теряя сознание.

Но почувствовав его руки, она распахивает глаза и пытается отстраниться.

— Все в порядке… — бормочет она тихо. — Просто здесь душно. Я сейчас… сейчас приду в себя.

Под взглядом Иржи к нему бросается один из слуг с подносом, заставленным бокалами, и, к счастью, в одном из них просто холодная вода, не вино.

Тимира принимает бокал дрожащими руками и долго пьет, останавливаясь, чтобы выдохнуть.

— Просто устала, — оправдывается она, отдавая ему бокал. — Проводи меня, пожалуйста, до выхода. Нехорошо, если жена советника свалится посреди зала без чувств.

Путь до высоких дверей зала слишком долог — Тимира едва держится на ногах, и Иржи рад, что покои советника на том же этаже, совсем недалеко. И все же, он кончается слишком быстро.

Потому что…

Потому что ее волосы пахнут летним полднем в Ильдауме: солнцем, медом и пряными травами, что росли в палисаднике дома госпожи Ритто в те дни, когда он учил ее управлять своей магией.

Ее кожа пахнет густыми сливками — прохладная и гладкая под его пальцами.

Ее пальцы касаются его руки аккуратно, осторожно, вежливо — совсем не так, как тогда, когда она отталкивала его в гневе за попытку разбудить в ней эмоции, зажигающие магию.

С каждым шагом внутри него все громче звенит натянутая серебряная струна, заглушая своим звоном музыку и шум зала.

Он возвращается в те дни — с каждым шагом.

В те дни, когда он ненавидел ее — ту, что обрекла его брата на жуткую судьбу.

В те дни, когда он ее…

— Все, спасибо, — поворачивается она к нему в дверях с легкой полуулыбкой. — Мне уже гораздо лучше. Я сама найду наши покои, я помню, как мы сюда шли.

И ее рука ускользает из его руки, она сама отступает в полутьму коридора.

Иржи не настаивает. Не смеет настаивать.

Где-то там сейчас его ответственный брат раздает приказы, не догадываясь, что его жена так нуждается в нем.

Но он придет в спальню, стащит сапоги, расстегнет парадный камзол, надетый к ужину, снимет рубашку и брюки — и ляжет к ней в постель.

К своей жене.

К Тимире, чьи волосы пахнут солнцем, медом и травами.

К Тимире с гладкой сливочной кожей.

Он поцелует ее.

Он положит ладонь на ее бедро, прикрытое тонкой ночной рубашкой.

Он…

В этот момент Иржи понимает, что завидует своему брату так, как не завидовал никогда и никому за всю свою непростую жизнь.

Глава 8

Тимира просыпается от того, что чувствует пустоту рядом с собой.

Правая сторона кровати пуста — Тойво ушел.

И сонное, уютное настроение, которым она была окружена всю ночь, слетает с нее бесследно.

Она слишком привыкла засыпать и просыпаться рядом с мужем. Пока они не отправились в путь, Тойво всегда возвращался к ней ночевать, даже если для этого приходилось отпрашиваться с долгих совещаний у императора. У того уже была старческая бессонница, но первого министра он понимал — и отпускал, перенося все важные вопросы на следующий.

С момента отъезда Тойво стал нередко проводить ночи в дозоре, особенно во время переездов между городами. В такие дни Тимира плохо засыпала и рано просыпалась, слишком привыкнув к его теплу рядом.

Вчера они столкнулись у самых дверей спальни, и Тойво сразу понял, насколько она устала. Обнял, отвел в постель, потушил все огни и держал ее в своих объятиях, поглаживая по волосам, пока она не уснула, обняв его руку, как маленькая. Как бы жарко ни было в столичные летние ночи, она всегда должна была касаться его тела во сне. Хоть одним пальчиком.

Поэтому и просыпается, когда больше не чувствует их связи, как сейчас. Ранняя заря заливает комнату ярким светом через полупрозрачные зеленоватые шторы. Здесь, в крепости много зеленого — Тимира заметила. Может быть, потому что жители пустыни скучают по живой листве. За растениями в горшках нужно ухаживать, а зеленые шторы не такие требовательные. С ними кажется, что стоит взглянуть в окно — и за ним раскинется густой молодой лес.