Око воды. Том 2 (СИ) - Зелинская Ляна

— И если всё свершится так, как ты задумала, то кто же займёт трон? Кому ты планируешь в будущем давать советы от моего лица? — Магнус остановился и снова повернулся к Ребекке.

— Ты же не думаешь получить от меня все ответы до того, как поклянёшься пройти этот путь вместе со мной? — усмехнулась Ребекка, скрестив руки на груди. — Прежде чем я расскажу тебе весь мой план, ответь — ты готов обновить наш союз?

Глава 4. Осколки воспоминаний

Первый раз этот странный сон приснился Кэтрионе в Рокне в ту единственную ночь, которую они провели с Рикардом в его доме, прежде чем уехать в Талассу. И странного в нём было лишь одно — Дэйя никогда ей раньше не снилась.

А в этот раз приснилась так явственно, что Кэтриона даже не сразу поняла, что это сон. И в этот раз она не была чёрной птичкой с алым пятном на груди, летящей между сумрачных полей. В этом сне она впервые осталась собой.

Не было серых трав и тумана, не было узловатых чёрных ветвей… Дэйя в этот раз тоже была совершенно другой.

Потрескавшаяся земля под ногами похожа на чешую мёртвой рыбы. И сквозь трещины от неё исходит жар такой силы, как будто под этой коркой таится и зреет разрушительный огонь. Повсюду тонкими струйками сочится слабый дым и тут же тает в нагретом воздухе, но ноздри ощущают его терпкий смолистый запах. Где-то вдалеке антрацитовые грани скал прорезают светлеющее по краю небо, но большую его часть занимает башня. Огромная тёмная башня.

Кэтриона смотрит вверх и видит, что башня состоит из множества колец. А когда она подходит ближе, то понимает, что кольца эти живые, потому что они движутся. Едва заметно, медленно, но если приглядеться, то становится понятно, что и вся эта башня живая, а её вершину венчает голова огромного змея. Змей спит, прикрыв глаза серыми кожистыми веками, и у Кэтрионы от страха перехватывает дыхание.

У подножия башни темно, но, приглядевшись, Кэтриона видит, что и эта темнота тоже живая. Она тоже движется, и в ней кто-то есть. И ей бы не стоять здесь, заворожённо всматриваясь в эту тьму, а снова стать маленькой птичкой и мчаться прочь отсюда, что есть сил. Но она не может оторвать глаз от клубящегося мрака, и вскоре из него медленно появляются те, кого она все эти годы старалась упорно избегать в сумрачных полях Дэйи.

Твари Нижнего мира.

Их много…

Их так много, что от ужаса Кэтриона кричит.

И, кажется, она никогда не кричала во сне так громко. Её разбудил Рикард, обнимал и успокаивал, говорил, что ей пора забыть о том, как вообще спускаться в Дэйю. Ей это больше не нужно. А Кэтриона лежала в его объятиях и хотела бы в это верить, но сон был слишком явственным, слишком ярким и пугающим. И в то, что ей никогда больше не придётся спускаться в Дэйю, почему-то совсем не верилось. Она не стала рассказывать Рикарду подробностей своего кошмара, надеясь на то, что он больше не вернётся. А может ещё и потому, что не привыкла ни с кем делиться своими переживаниями.

Перед отъездом в Талассу Рикард раздобыл им новую одежду. Им нужна была маскировка, и облачиться в Песчаных псов оказалось хорошей идеей. Теперь они выглядели точь-в-точь как два наёмника, направляющихся по каким-то своим делам: чёрные одежды, жёлто-чёрные тюрбаны, шемширы и длинные плащи, с кожаным оторочкой поверху.

А уж привычка Песчаных псов прикрывать нижнюю часть лица свисающим краем тюрбана в их поездке играла Кэтрионе только на руку. В таком одеянии в ней точно никто не узнает женщину, и вряд ли кто будет искать её среди наёмников-мужчин. Учитывая, что Песчаные псы служат князю Зефери Текла, их появление на дороге в Талассу должно будет выглядеть совершенно обыденным. И Рикард обещал, что если Кэтриона станет вести себя благоразумно и слушать его советы, то ничего дурного с ними не приключится.

Но следующей ночью на постоялом дворе тот же самый сон приснился снова, и Рикард едва успел зажать ей рот рукой, чтобы она не перебудила своим криком всех постояльцев. В этом сне огромный змей на башне проснулся. Он смотрел на Кэтриону, и в его ониксовых глазах тьма была такой черноты, что, казалось, любой луч света, попавший туда, тут же утонет, как камень, брошенный в пруд.

В этот раз ей пришлось рассказать Рикарду подробности.

— Змей? — переспросил он. — Огромный змей, обвивающий башню? Хм. Любопытно.

— Ты видел такого змея?

— Видел. Однажды, — задумчиво ответил Рикард, зажигая огарок свечи и прислоняясь спиной к стене. — В Ашумане, в Ксирре, есть очень старый Храм. Он вырублен в скале, и войти туда могут только ашуманские хитты. Я был за воротами, но видел, что две такие статуи стоят по бокам от алтаря в этом храме. Это древнее изображение Бога Ашша. Змей — его воплощение в нашем мире. Ну, такое я слышал толкование. И у одного из хиттов я видел что-то вроде такого посоха. А поскольку меня мало интересовала ашуманская религия, я не особенно в это вникал. Но, учитывая, чья ты дочь, Кэти, нет ничего странного в том, что ты видишь нечто подобное во сне, — усмехнулся Рикард, притягивая её к себе. — Может, это просто откликается память…

Они сидели в полумраке, в одной из комнат постоялого двора, и, когда Рикард был вот так рядом, её недавний сон уже не казался таким зловещим.

— Думаешь, поэтому? Потому что ко мне возвращается моя настоящая память? — спросила Кэтриона тихо. — Об Ашумане? Но я ничего толком не помню, я была маленькой, когда мы покинули Ксирру.

— Ну, как это ни странно, твою настоящую родину я знаю даже лучше тебя, — ответил Рикард, накрывая её руку своей. — Твой дед — ашуманский король Дарий, его брат Ассим — главный жрец в храме бога Ашша и повсюду окружён змеями, твоя мать королева Коринтии и дочь Дария. С такой родословной ничего удивительного, что теперь ты видишь королевских змей.

— А кто тогда мой отец? Я ведь не помню о нём ничего. Меня воспитывала только мать. Ещё тётя Эшайя. И Ассим. А Дария я видела всего-то несколько раз. Мы жили в каком-то дворце, достаточно уединённо, пока не сбежали в Рокну. Расскажи мне ещё об Ашумане, мне нравится слушать твои рассказы, — Кэтриона положила голову Рикарду на плечо.

Его слова и его голос действовали на неё успокаивающе, и её недавний кошмар уже не казался таким уж страшным. Ей нравилось слушать его истории, то забавные и милые, то грустные и трагичные. И он знал о её настоящей родине больше, чем она сама, ведь он провёл там почти десять лет.

— Ты приняла какое-нибудь решение? — спросил Рикард тихо. — Насчёт Ордена?

— Пока нет, — ответила Кэтриона так же тихо, переплетая с его пальцами свои. — Видишь ли, нельзя перестать быть рыцарем Ирдиона по собственному желанию. Рыцарь может только умереть, потому что клятва Ордену не имеет обратной силы. А за клятвоотступничество полагается смерть. Но знаешь, после рассказа Рошера я перестала верить в силу клятв. И пока не знаю, во что верить дальше.

— А твоя мать? Ты думаешь о том, чтобы встретиться с ней? Ты просила некоторое время тебя не спрашивать об этом, но ты же знаешь, что мы с тобой сейчас вне закона по обе стороны этого мира. Я нарушил слово, данное королеве, я не привёз ей то, что обещал. И за это мне должны, в лучшем случае, отрубить голову, — Рикард снова усмехнулся. — А Найд Джирарра скор на расправу. И ещё где-то рыщет отряд Песчаных псов, которых за мной отправил клятый Зефери Текла. А тебя ищет Рошер, и Орден, и псы, а главное — твоя собственная мать послала за тобой искусного убийцу. Помнишь, я сказал, что ты «леди притягивающая неприятности»? Но по сравнению с тем, что нависло над нами сейчас, тогда это были просто цветочки, — он посмотрел на Кэтриону и добавил: — Что-то из этого нужно исправить, Кэти. Нам нужно уменьшить количество общих врагов, ты согласна?

— Это всё непросто… Моя мать… Я ведь видела, что произошло в Чёрной Пади, в Лааре… Зверь, война, печать, Рошер… Это ведь всё сделала она. Она послала за мной убийц… И пусть она не знала, кто я такая на самом деле, но что это меняет? А если бы я не была её дочерью?! — Кэтриона взмахнула рукой, слова давались ей с трудом. — Если бы я была просто той, кто исполняет долг Ирдиона? Меня бы в любом случае нашли и убили. По её приказу. Руками Рошера или этого Сейда, неважно. И когда я была в Лааре… Всё, к чему я прикасаюсь — всё это хранит память, и я чувствую её. И всю эту боль… И даже Зверь, в которого превратился лаарский князь, это ведь из-за неё. Что мне сказать ей при встрече? Я не знаю, Рик. Я просто не знаю.