Боярышня Воеводина - Елена Милютина
— Мише скажешь?
— Скажу, конечно. Мы же венчались так срочно и скрытно, в том числе и что бы его вылечить. Анна инициировалась, и бабушка тут же ее научила, как ему помочь.
— Что, неужели такая сильная горловая болезнь была? — озабоченно спросила Марфа.
— Не сама горловая, осложнение. У него не в первый раз горло болело, и раньше было, да не никто обращал внимания. Подумаешь, простыл ребенок. А у него уже и колени побаливали. А тут и лихорадка вернулась, и колени распухли, и сердце забарахлило. Аглая мне попыталась объяснить, что за болезнь такая, но я все равно не понял ничего. Понял только, что это на всю жизнь, так как не в первый раз. Лечение требовалось, а у Аглаи сил таких уже нет. Она с дочерью, матушкой Анны поделилась, да истратилась, когда мужа спасти от простуды пыталась, и не смогла. У Анны сила, а дар спит. У бабушки дар, а силы нет. Вот я и решился, вопреки традициям, дозволения родительского не спрашивая. Но они Анну приняли, любят. Сейчас на руках носить начнут. Она снова тяжелая. Я ее отправил по Волге плыть, на ладье, что бы не растрясло в дороге.
— Спасибо, Миша. Ты меня с бабушкой жены познакомишь? С Аглаей. Переговорить хочу, что за болезнь такая, а то последние полгода Миша на колени опять жаловаться начал, и сердце часто заходится, особенно, как понервничает. Беспокоюсь я.
— Конечно, и Анна его подлечить сможет, если он увидеть ее захочет! Беременности это не навредит, наоборот, лишнюю силу сбросит.
— Спасибо. Ступай, ждет тебя.
Михаил, как Мишу увидел, сразу подлетел, поклониться не дал, в объятия заключил. Обнялись. Государь всех из покоя выгнал, усадил рядом с собой на лавку, выспрашивать стал. Рассказал ему Миша о своем житье-бытье за эти два с половиной года. Михаил позавидовал — друг и мир повидал, и подвиги совершал, А он…
Тут Миша и понял, что мозги царские прочистить надо. Сказал прямо, что не просиживает он в палатах царских зря трон, а служит всей России символом объединения. И народ это понимает и его именем сражается. Может, не было бы его, и не сопротивлялись бы простые люди ни в Лебедяни, ни в Пскове. Решили бы — царя нет, государство развалилось, так хоть сами спасемся! Но, когда и государь есть, и Россия потихоньку поднимается, его именем сражались. А это дорогого стоит.
Михаил приободрился. Стал выспрашивать о Европе, посмеялся рассказу, как побратим его в ней чуть от грязи не помер, над поляками чванными в шубах золоченых на козлином меху. Над шведским королем своего Риксдага опасающегося. Поднял Миша ему настроение. Тут разговор и о свадьбе зашел. Миша одобрил, нужен наследник, что бы династию укрепить и новой смуты не допустить. Тут Михаил и спросил про Анну. Знает ли он, где она, и правда ли, что замуж вышла?
Миша потупился виновато.
— Знаю. И то, что замуж вышла тоже.
— За кого? Как ей живется? Муж-то хоть хороший? Любит?
— Муж любит, хороший, или нет, сам рассудишь. За меня она вышла. Там же, когда ты еще во второй раз заболел. Люблю ее, и она меня. А так срочно пришлось, без сватов, без знакомства семьями, так потому, что ей надо было срочно инициироваться, что бы тебя вылечить. Аглая поэтому и согласие дала. Сейчас все хорошо, моя семья их обоих приняла, Анну все любят. Дочка у нас, одаренная. Только вся ее семья в войне со шведами погибла. Только она и бабушка выжили.
Михаил чуть помедлил, переживая новость, потом просветлел лицом, улыбнулся, и сказал:
— Хорошо! Я, когда болел, все видел, как она на тебя смотрела. Я на нее, а она меня и не замечала. Даже будущий царский венец ее не прельщал. Только ты у нее на уме был. И если разговаривала она со мной, то только о тебе. Все выспрашивала. Я уже тогда понял, что не для меня она, но все-таки надеялся. Первый раз девушкой заинтересовался. А раз так все сложилось, то хорошо. И хорошо, что я причиной послужил. А то разбежались бы и потеряли друг друга. Ты сын послушный. Оженили бы тебя на ком другом, а ее бабка бы замуж по своему вкусу выдала. И мучились бы оба. А так, хорошо! Я вам подарок хочу сделать. Ты ее с собой не взял?
— Нет, она еще не доехала до Москвы. Я сам, как твоего гонца встретил, вперед поскакал. А Анну по Волге, на ладье направил. Нельзя ей быстро ехать. Снова она тяжелая.
— Поздравляю. Тогда с меня два подарка! Как Анна приедет, приходите все вместе, с семьей, и бабушкой Аглаей, на мой день рождения я приглашение пришлю!
— Михаил, я тебе тоже подарок приготовил, разреши, до срока вручу. Надо, что бы он к тебе привык. И к новым людям, что смотреть за ним будут тоже. Нрав у него капризный. Федот, заходи!
Вошел Федот, неся на руке, на специальной рукавице беркута. Михаил сразу и не понял, что за птица.
— Это кто, такой большой?
— Орел. Беркут. Из Башкирии. Охотник достал из гнезда, хотел себе замену вырастить, его беркут уже старый стал. А я выкупил. Он себе на следующий год еще птенца найдет. Они к хозяину привязываются, как собаки, поэтому надо, что бы ты с ним пораньше познакомился. И со мной приехал мальчишка, башкирец, сирота. У него отца зимой убили, ногайцы, при набеге. Вот он к стойбищу, где мы жили и прибился. Но сирота, обижали его. А его отец знаменитым охотником с беркутами был. И сыну знания передал. Так что я нанял его, что бы красавца этого выучить. Он еще не до конца обучен, так что летать только на тонкой веревке отпускаем. Мальчишка, Акбар, на ладье с Анной плывет, Там его священник, что с нами ездил, обучает, русскому языку и к принятию Христа подвигает. Так что приплывет
