Дом Монтеану. Том 2 (СИ) - Мур Лина
Я не могу облегчить ему боль. Я просто не знаю как. Не понимаю. Все его вены вздулись настольно, что кажется, он сейчас взорвётся.
— Кусай. Давай. Я не знаю, что за чертовщина здесь случилась, но их вид похож на отравление. Давай, — схватив Томаса за волосы, я с силой прижимаю его к своей руке. Его нещадно трясёт. Пот бежит по его телу, впитываясь в одежду. Мои руки тоже трясутся, когда я разрезаю вену на своей руке и прислоняю к губам Томаса, а он всё кричит и кричит.
— Давай… прошу, Томас, пожалуйста, — умоляю я, не замечая, как по моим щекам текут слёзы. Я ощущаю лишь отдалённую боль в висках, словно мою голову сжимают две огромные плиты.
Томас впивается в мою руку и подавляет ещё одну волну боли внутри себя, насыщаясь мной. Дрожь за дрожью пробегают по его телу, и всё стихает. Томас ослабевает в моих руках, лёжа на ногах. Я прижимаю его мокрую голову к себе, пока он еще немного пьёт.
— Вот так. Вот так, — целую его в макушку, качая в своих руках. Прикрываю глаза, чтобы угомонить свою боль за него.
Так мы и сидим некоторое время. Безумное сердцебиение Томаса приходит в норму, а дыхание выравнивается. Он шевелится в моих руках и садится, опуская голову между ног.
— Томас, что случилось? — со страхом шепчу я.
Он немного приподнимает голову, а на щеках остались кровавые разводы. Боже, это так страшно выглядит. Он словно мгновенно ослабел.
— Русо. Он пытался проникнуть… в мой разум, а я… я сопротивлялся, — бормочет Томас. Каждое слово даётся ему с трудом.
— Он здесь? — спрашиваю, окидывая взглядом спальню.
— Нет. Он был близко. Очень близко. Я не знаю… Наима и Соломон сбежали. Я отпустил их, считая, что поступаю правильно. Они приведут нас к Русо, но началось нечто странное. Это началось ещё час назад, я не заметил, потому что разговаривал с Радимилом о его детях. Я не ощутил… совсем. Кровь, вся донорская кровь и все продукты были отравлены и напичканы цианидами. Там была смертельная для нас доза. Для них… они же слабы на самом деле. Все начали падать и корчиться в бесконечных муках. Я не знал, за что хвататься и кому помогать. Они сходили с ума. Убивали себя, резали, вырывали глаза, языки… боже. Я не питаюсь кровью здесь, и Радимил тоже не ел, но в какой-то момент я его упустил его из виду. Его нет. Я не знаю, где он. Не знаю. А потом… боль… такая сильная, такая мощная. И я услышал его. Он призывал меня. Но… это невозможно.
Томас с горечью смотрит на меня.
— Я никого не спас. Я… я не смог. Я пришёл сюда для того, чтобы схватить вещи и идти за тобой. Тебя не было, и я… я просто не знал, что мне делать дальше. Где ты. Я испугался, что ты у него, потому что он успел мне сказать…
— Томас, всё в порядке. Всё в порядке. Смотри на меня, — я подхватываю его голову. — Всё хорошо. Ты не мог им помочь. Что сказал Русо? Что он хочет?
— Обмен. Моя жизнь на ту, что дорога… а затем я закрылся от него. И я подумал, что это ты. Я… я испугался. Боже, как же я испугался. Казалось, что моё сердце разорвётся от страха, — Томас утыкается в мой лоб своим.
— Я в порядке. Я сразу же вышла, как ты позвонил.
— Я сообщил, как раз тогда, когда понял, что Наима и Соломон добрались до столицы. Я не мог упустить их след, поэтому позвал тебя, чтобы мы отправились вслед за ними. Они отравили всю еду перед тем, как уйти. Но Русо уже ожил. Он двигается. Он был очень близко. Он дышал мне в затылок. Я чувствовал его.
— Но как, Томас? Ты же говорил, что такая связь может быть лишь в том случае, если он пьёт твою кровь. Много твоей крови.
— Да, я не переживал об этом, потому что у Соломона не было столько моей крови, чтобы дать Русо такую власть. Но она у него есть. Он практически весь состоит из моей крови. Подобные запасы я сделал для тебя и отдал Жозефине.
— Он не мог добраться до Англии. Он там не был. Мы только что вернулись из замка и отпустили Жозефину, сказали всем спрятаться. Они в безопасности, значит…
— Стан, — шепчет Томас. — Вторая партия у Стана.
Я охаю в ужасе. Томас копается в джинсах и достаёт мобильный. Он звонит Стану, но тот не отвечает. Он снова звонит ему.
— Я же только ушла оттуда… нет, там всё в порядке. Я…
Томас звонит Саву. Долгие гудки раздаются снова и снова. А затем Сав берёт трубку.
— Томас? Я ещё в супер…
— Сав, вы в порядке? Русо был здесь. Он был, чёрт возьми, здесь! Где Стан? — Томас подскакивает на ноги.
— Сейчас проверю. Он ушёл поужинать в баре.
— Он не отвечает.
— Я сейчас найду его.
— Перезвони мне.
Томас отключает вызов и злобно рычит, швыряя в стену стол.
— Грёбаный ублюдок!
— Томас, подожди. Стан же выпил всю твою кровь, верно? Ты дал ему запасы в Америку или…
— Нет. Стан должен был спрятать кровь здесь, в одном из мест, на которые я указал ему. Кровь предназначалась для запасов, если они закончатся.
— Так… ты говорил, что вампиры Радимила убили шпионов Соломона, верно?
— Да. Так и есть.
— А вампиры Радимила вернулись?
Томас бросает на меня хмурый взгляд и прикрывает глаза.
— Я не знаю. Я не отследил этого, потому что был занят подготовкой к свадьбе, коронации и нашему отъезду. Я… Радимил. Он сбежал. Это он помогал Русо. Радимил не боялся его. Радимил помогал ему и боялся, что Наима и Соломон его сдадут. Они отследили Стана. Чёрт. Вот откуда в Русо столько крови. Да что я за идиот такой? — Томас бьёт себя по лбу и давит на свои глаза.
— Тело Русо, конечно же, было у Радимила. Только я обыскал всё, буквально всё, где он мог прятать Гелу. Я не видел там тела Русо. Не видел, но только ему было выгодно умертвить Русо, чтобы не отвечать перед ним. И теперь… кто-то из них, Соломон или Наима нашли его, и Радимил понял, что лучше оживить Русо, чтобы доказать ему свою преданность. Он явно не собирался, но что-то в его плане пошло не так. Он сбежал. В суматохе он сбежал отсюда. Господи…
Телефон Томаса звонит, и он быстро отвечает на звонок.
— Стан пропал. Он не дошёл до бара. Я только что был там. Он не дошёл. Мы проникли в его номер, и там куча крови, словно была драка. Его нет. Мы даже не услышали звуков борьбы. Мы упустили его, Томас. Стана нет.
Моё сердце болезненно сжимается от страха.
— Стан у Русо, — мрачно произносит Томас.
Боже мой, нет. Нет. Стан…
Глава 41
Страх может быть полезен, мой друг. Запомни это. Страхом управляешь ты. И ты можешь дать ему силу или же забрать её себе. Выбираешь только ты, потому что ты король своей вселенной. А вся вселенная — это ты. Да, я понимаю, насколько страх проигрыша может быть силён. Я знаю. Я чувствую это сейчас. Неуверенность в победе возрастает, потому что тебе говорят о том, что ты слаб. А также ты видишь, что тебя поддерживает не так много людей. А для победы ведь нужна толпа, верно? Давай, рискнём. Давай, рискнём с тобой сегодня. Рискнём поверить, что победа уже у тебя. Победа — это исход борьбы в том настроении, которое выбираешь ты. Тебе есть что терять, как и мне. Жизнь. Не людей, не деньги, не недвижимость, не твои планы, а жизнь. Потерять жизнь — это лишить себя всего. Потерять деньги — это лишить себя комфорта, да и только. Мы давно уже обесценили саму жизнь. Обесценили вкус воздуха и воды. Обесценили яркие краски природы и наши глаза, которыми мы можем всё это видеть. Поэтому не делай ставок на победу. Делай ставку на жизнь. Я её сделала.
В глазах Томаса появляется такая ярость, какой я в жизни не видела. Она безумная и смешана со страхом, любовью, ответственностью и воспоминаниями. И именно его сила, которую он раскручивает внутри себя, напоминает ему о том, что если сейчас поддаться панике, страху и отчаянию, то это означает, что мы уже признали себя проигравшими.
— Только Стан знает, где находятся сейчас другие вампиры. Он привёз их и расселит по разным местам. Мы договорились, что он не скажет об этом никому, чтобы те были в безопасности. Стан у Русо. Русо напитался моей кровью, а также кровью Стана, Соломона, Наимы и Радимила. Это те, о ком мы знаем. Но он питался и другими. Русо любил оставлять после себя следы, так он доказывал всем, что просто может сделать это. То, что у обычного вампира на восстановление ушёл бы месяц или два, у Русо заняло куда меньше времени. Но я уверен, что он не так силён, как раньше. Он сильный, потому что первородный, и его сложно будет убить, но полноценно он не восстановился. Поэтому нужно наступать прямо сейчас. Именно сейчас, завтра уже может быть поздно.
