Позолота - Марисса Мейер
– Отец?
Глава 46
Он сделал неуклюжий шаг в сторону Серильды, потом другой. Первым ее побуждением было заплакать и броситься в его объятия, но второе, более сильное чувство удержало ее на месте.
Это был ее отец.
И в то же время не он.
На нем до сих пор была та же одежда, что и в ночь, когда Охота увлекла его за собой – только теперь рубаха превратилась в лохмотья, покрытые коркой из грязи и крови. Башмаков на ногах не было.
А его рука…
Она была…
Серильда не понимала, что это значит, но от этого зрелища ее замутило, и она испугалась, что свалится сейчас прямо на пол.
Его рука была похожа на свиной окорок на рынке, подвешенный над прилавком мясника. Большая часть кожи исчезла, обнажив плоть и хрящи. Возле локтя кость торчала наружу.
А его рот. И подбородок. И грудь…
Были покрыты кровью.
Его кровью?
Он снова шагнул к ней, облизывая языком углы рта.
– Папочка, – прошептала она. – Это же я, Серильда.
Он и бровью не повел, хотя в глазах вспыхнуло что-то.
Не узнавание. Не любовь. Голод.
Нет, это не отец.
– Нахцерер, – выдохнула она.
Его губы раздвинулись, показав кусочки мяса, застрявшие в зубах. Как будто слово ему не понравилось.
А потом он бросился на нее.
Серильда закричала и, распахнув дверь, выскочила во двор. Она надеялась, что нахцерер окажется неповоротливым, но вид добычи, судя по всему, что-то в нем пробудил – она слышала его шаги за спиной.
Его пальцы вцепились в ткань ее платья. Его руки швырнули ее на землю. От удара воздух вышибло из легких, и Серильда покатилась кубарем, а потом остановилась, лежа на спине. Уродливая туша отца нависала над ней. Он даже не запыхался. В его глазах не было никаких чувств, ничего, кроме зловещего, мрачного голода.
Тяжело упав на колени, он обеими руками схватил Серильду за запястье, жадно уставившись на него, как на кровяную колбасу.
Свободной рукой Серильда шарила вокруг себя, пока не наткнулась на что-то твердое. Когда отец наклонился, она со всей силы ударила его камнем в висок.
Кость треснула легко, как сгнивший плод. Нахцерер выпустил ее руку и зарычал.
Отчаянно взвизгнув, Серильда снова замахнулась, но на этот раз он увернулся и отбежал в сторону, напоминая дикое животное. Теперь он поглядывал на нее настороженно, но голод брал свое – он присел в паре футов от нее, прикидывая, как бы добраться до ужина.
Дрожа всем телом, Серильда села. Камень она не выпускала из руки, готовясь к новому нападению. Нахцерер тоскливо смотрел на нее. Он боялся камня, но не хотел упускать лакомый кусок. Подняв руку, он с отсутствующим видом принялся грызть собственный мизинец. Серильда услышала, как хрустнула кость, и кончик пальца исчез у него в пасти.
Серильду затошнило сильнее.
Видимо, нахцерер решил, что ее мясо вкуснее его собственного – он выплюнул палец и снова кинулся к ней.
На этот раз он не застал ее врасплох.
На этот раз она знала, что делать.
Поджала ноги, чтобы он не ухватил ее за пятки, а руки подняла перед собой, закрыв лицо, как щитом.
А как только он подошел ближе, она выбросила вперед руку и сунула камень прямо в его раззявленный рот.
Челюсти нахцерера тут же с силой сомкнулись – камень на несколько дюймов выступал из окровавленных губ. Чудовище выпучило глаза, но еще продолжало работать челюстями, скрежеща зубами о камень. И вдруг его тело обмякло, и, обессилев, он с глухим стуком рухнул навзничь, раскинув руки и ноги.
Серильда с трудом поднялась на ноги. Она была вся в холодном поту. Сердце выпрыгивало из груди, она задыхалась. Долгое время она не могла заставить себя шевельнуться – боялась, что, стоит ей сделать хоть шаг, как монстр оживет и снова набросится на нее.
Сейчас он казался мертвым. Полусгнивший труп с застрявшим в пасти камнем. Но Серильда знала, что только оглушила его. Потому что единственный способ по-настоящему убить нахцерера – это…
Она вздрогнула. Она не хотела об этом думать. И не хотела этого делать. И не была уверена, что сможет…
Внезапно краем глаза она заметила тень. Серильда закричала, и в этот миг над головой у нее пролетела лопата.
С тошнотворным чавкающим звуком лопата вонзилась чудовищу в горло. Тень шагнула вперед, поставила на лопату ногу и, как следует надавив, отрубила ему голову. Серильда покачнулась и еле удержалась на ногах. Мир вокруг потемнел.
Фрау Зауэр повернулась и бросила на нее недовольный взгляд.
– Вечно рассказываешь эти свои омерзительные сказки и до сих пор не знаешь, как убить нахцерера?
* * *Вместе с фрау Зауэр они оттащили мертвое тело к реке, натолкали ему в одежду камней и дождались, пока тело вместе с отрубленной головой погрузится на дно. Серильде казалось, что ей снится кошмарный сон и она никак не может проснуться.
– Это был мой отец, – печально сказала Серильда, когда первое потрясение прошло.
– Это не было твоим отцом.
– Да нет, я понимаю. Я бы сделала это сама. Только… мне нужно было время, чтобы решиться.
Фрау Зауэр фыркнула.
Сердце Серильды будто превратилось в один из камней, утащивших тело ее отца на дно реки. Уже не один месяц она знала, что его нет в живых. И не ждала, что он вернется. Но искорка в ее душе все же не гасла. Оставалась крошечная надежда, что отец жив и пытается к ней вернуться.
Но правда оказалась страшнее любых кошмаров. Мало того, что все это время отец был мертв, он превратился в монстра. Стал нежитью, которая кормится собственной плотью, и вернулся к дочери – не из-за любви, а из-за голода. Нахцереры восстают из мертвых, чтобы пожирать членов собственных семей. У нее скрутило желудок при мысли о том, что ее простодушного, застенчивого, добросердечного отца постигла такая судьба. Он не заслужил такой ужасной участи.
Серильде хотелось хоть недолго побыть одной. Она нуждалась в тишине и одиночестве. Ей нужно было хорошенько, от души поплакать. Но пока она плелась обратно к дому, фрау Зауэр неотступно следовала за ней. Войдя, Серильда начала растерянно озираться. Надо бы угостить чем-то фрау Зауэр, думала она, предложить еды, питья, – но в доме было хоть шаром покати.
– Не хочешь переодеться? – рявкнула фрау Зауэр, устраиваясь поудобнее на кровати Серильды. Из мебели в доме оставалась только скамеечка от прялки. – От тебя пахнет как на скотобойне.
Серильда посмотрела на свое заляпанное грязью платье.
– Мне не во что переодеться. У меня есть еще одно платье, но оно осталось в Адальхейде. А остальную мою одежду отвезли в Мондбрюк.
– Ах, да. Когда вы пытались сбежать, – это прозвучало
