Любовь и прочие проклятья - Татьяна Николаевна Гуркало
Эти двое не нашли ничего лучше, чем совместить снятие заклятия с практикой студентов магуниверситета, и поэтому своей очереди пришлось ждать долго. Наквакавшийся Гейб и без импульса от начальства был готов вытрясти душу из этих бандитов.
Сейчас Гейбртерих Гроул с товарищами по сыску готовился к захвату дома Кирберта Гарэйла – оборотня, главы одного из преступных кланов, устроивших магическую драку, выступившего зачинщиком беспорядков. Его огромная усадьба находилась среди домов старейших фамилий столицы, на центральном проспекте, который шел от королевского дворца до городской ратуши.
Кирберт был неприлично богат, состоял в нескольких аристократических клубах, не будучи аристократом (но деньги и связи открывают и не такие двери), и выглядел приличным законопослушным подданным – из тех, что и с министрами ручкаются, и с начальником полиции, бывает, встречаются за одним столом в гостях. Однако шептались, что клан проворачивает незаконные дела вроде торговли оружием, запрещенными магпрепаратами и даже полуразумными существами вроде пегасов и горгулий.
Кирберт никого не убивал, но по его приказу мешавшего ему могли вывезти в орочьи степи или на русалочьи острова в Перловицу, а что уж там с ними происходило – его, Кирберта, никак не касалось. Доказательств причастности Гарэйла, как водится, не хватало. До последнего случая – когда удалось поймать членов банды на преступлении.
Гейб с раннего утра следил за подручными Кирберта, гномом и орком, которые спешно куда-то уехали из особняка. Он волком провел их паромобиль до таверны на окраине Веншица, вошел внутрь, увидел, как они садятся в угол и требуют подавальщицу. А затем Гейб, ненавязчиво затесавшись в разношерстную компанию завтракающих строителей, услышал проповедь старичка-друида, жреца природы из тех блаженных эльфов, что помешаны на почитании природы и предпочитают общение с животными общению с людьми и прочими тварями. Впрочем, Гейб имел удовольствие общаться с эльфами, и поэтому друида, предпочётшего соотечественникам существ безмолвных, вполне понимал.
Проповедь старичок толкал со знанием дела, с убежденностью, с кроткими и с горящими глазами одновременно – и был столь убедителен, что верилось, что он, как и полагается друидам, спокойно мог разговаривать и с деревьями, и с пегасами, и с единорогами, и с горгульями, и прочими неразговорчивыми (и несговорчивыми) полуразумными животными. Да что там говорить, этот блаженный ухитрился и Гейба заговорить так, что волк едва не решил отправиться путешествовать вместе с ним в качестве служки. А Гейб знал, что он еще то несговорчивое животное.
Только Великому Вожаку ведомо, зачем бандиту Кирберту потребовался старик, тем более что тот и не пытался сопротивляться – лишь как-то странно ухмыльнулся в ответ на «пойдем-ка с нами, просветленный, работа для тебя есть», покорно позволил подхватить себя под локти и повлечь в паромобиль. А вся таверна стыдливо отвернулась – видимо, подчиненных Гарэйла тут хорошо знали.
Гроул, не веря своей удаче, подождал, пока заревет мотор паромобиля, а затем, обернувшись волком, понесся следом, держась вне поля видимости. Надо было предупредить группу наблюдающих за особняком Кирберта и послать запрос на захват.
К настоящему времени в доме Кирберта друид находился уже больше часа, и главаря вполне можно было брать на похищении разумного. А заодно и всех, кто там был, определить на казённые харчи.
Увы, разрешение на захват от полковника Норминна было получено ровно в тот момент, когда дом Кирберта изнутри полыхнул зеленым светом. Свет этот как-то странно повлиял на окружающие усадьбу деревья – они мгновенно уменьшились в размерах и зазеленели нежной листвой. Матёрый черный кот с рваным ухом, вопивший у печной трубы так, словно на дворе был март, а не август, мявкнул и превратился в милого котёночка.
Гейб побледнел – не дай Пряха друид отправился к Первоэльфу, эльфы замучают претензиями и требованием сатисфакций всех до последнего стражника. Или жрец проклял всех так, что опять сейчас попрыгают лягушки. Или кролики, зелёные.
– Вперед! – крикнул он. – Всех брать живыми!
Первое, что смутило Гейба, когда они перебрались через ограду, – из окон отчетливо слышался разномастный детский плач. Второе – очень помолодевший и обзаведшийся длинными светлыми волосами друид-эльф, который поднял голову и помахал группе захвата, не вставая со ступеньки мраморного, украшенного резными вазонами крыльца. Теперь похищенный был совсем отдаленно похож на себя в обличье эльфа – куда-то делась изящная фигура, морщины и острые кончики ушей, и друид теперь выглядел не просветленно, а очень внушительно и хищно. И очень знакомо, а Гейб никогда не жаловался на память.
«Друид» лениво поглаживал двух крошечных виверн, которые тыкались ему в ладонь носами и жалобно пищали, подскакивая и взлетая на маленьких крылышках. В другой руке он держал кусок сырого мяса, которое отрывал острыми и крепкими зубами и по кусочку скармливал детенышам.
– Все в дом, этого не трогать, двое на охране ворот! – приказал Гейбртерих и настороженно подошел к лже-эльфу. – Как ты изменился, пресветлый, – невольно вырвалось у оборотня, пока его коллеги обтекали крыльцо и проникали в дом. – Ты теперь копия дракона Миль-Авентиса. Не знаком, случайно? В газетах печатали и в фас, и в профиль… Говорят, любовник королевы и новый ректор магического университета…
– К сожалению, даже мне приходится довольствоваться чем-то одним, – притворно опечалился дракон. – А у тебя хорошая память, волчонок. Так что, ты арестовать меня пришёл?
– Работа такая, – коротко бросил Гейб, не поддаваясь на провокацию, и тут же поморщился от детского плача, доносящегося из дома.
– Тут одни младенцы! – крикнул из дома напарник Гейба, Маккензи. – Гномьи дети, орочьи дети, мать их! Человеческие! Откуда они взялись?
Дракон сделал невинные глаза и усиленно принялся гладить сытых сонных виверн.
Гейбртерих бросился в дом – действительно, в накуренных комнатах, на кухне, где стояли кружки с пивом и тарелки с закуской, в коридорах на одежде – везде пищали, орали, ползали по мраморным полам младенцы. От обилия детей ему сделалось дурно, и он бегом вернулся обратно, отдышаться. Дракон неспешно уходил, унося под мышками своих виверн. Стражники-люди, оставленные охранять вход, смотрели словно сквозь «друида».
– Что ты сделал с бандой? – крикнул ему Гейб в спину.
– Немножечко проклял, – невозмутимо ответил Миль-Авентис, обернувшись. – Они торговали волшебными разумными существами, удерживали их в неволе. Я выслеживал их несколько недель, после того как они украли детей у моих знакомых виверн. Мог бы, конечно, испепелить, но это так скучно!
– А проклятья – весело? – злобно уточнил Гейбртерих, понимая, что этого шутника даже сама королева к ответу призвать не сможет. И
