Екатерина Оленева - Красный цветок
— Одиф*фэ!
Голос, окликающий меня, казался знакомым. Но Зак — мертв
— Одиф*фэ?
Фитиль внутри свечки обрел очертания мужской фигуры.
— Что тебе нужно? Оставь меня!
— Ты должна пойти со мной, — настаивает Зак. — Разве ты не видишь?
Я слышала рев пламени. Грозного, разъяренно-равнодушного, наступающего оранжевой стеной. В прожорливом горниле исчезали леса. Пузырилась, вскипая, поднималась вода и, обезумев от боли, набрасывалась на берег. Взрывались горы, изрыгая огненную лаву. Скукоживались от невыносимого жара травы, скручивались листья, мелели колодцы и широкие трещины пролегали по некогда плодородным землям.
Ярче вспыхивало огненное светило, дарившее жизнь планете Трех Лун.
— Ты же не хочешь погубить тех, кого любишь? Или ты думаешь, я хотел уничтожить тебя исключительно по злобности характера? Ещё есть время подумать и принять правильное решение. Единственно возможное решение.
Не желая слушать, я мысленно пожелала Заку исчезнуть. Его лицо пошло трещинами, подобное тем, что испещрили высохшую, обезвоженную почву.
Никого пламени на самом деле не было. Из темноты смотрели знакомые слепые глаза Хантр*Руама. Статуя кровожадного божества — воплощенный в жизнь злой кошмар, — отражала свет десятка свечей. Рядом вальяжно растянулся его кровавый почитатель, — следящая за мной кошка.
Тонкие алые губы Миа*рона растянулись в довольном оскале:
— Наконец-то! Я чуть было не подумал, что ты назло не спешишь приходить в себя.
— Ты отличаешься наличием большого воображения, особенно ярко выделяющегося на фоне небольшого ума, — хмыкнула я.
Голос, как, впрочем, и тело, плохо меня слушался, был едва-едва различим.
— Я так понимаю, — ты вновь не рада видеть меня?
— Просто млею от радости, — продолжала я жалкие потуги на остроумие. — В твое отсутствие я соскучилась по оторванным головам, разорванным глоткам и однополой любви.
Я не успела глазом моргнуть, как зверь оказавшись рядом, подхватил меня с пола, крутанув, точно я была не человеком, а тряпичной куклой. Острые когти сомкнулись на шее. Вторая рука интимно, почти ласково удерживала за талию.
— Уж не намекаешь ли ты, любовь моя, на мою мужскую несостоятельность? — мурлыкала тварь.
Когти скребли по шее. Горячая струя из вновь открывшейся раны обильно полилась на пол. Медленно метаморф потянул за волосы, запрокидывая голову.
— Ты, я вижу, не горишь желанием высказать признательность за спасение жизни?
Языком, по-кошачьи, он слизывал кровь. Медленно, сладострастно и жадно.
Дрожь прошла по телу. Я затруднилась бы определить причину её происхождение, — как между собой могут тесно переплетаться удовольствие и омерзение, боль и истома?
— Ну, же? Ответь.
Ну и силища у него в руках! Ещё немного, и он просто сломает мне ребра. Видимо, желая избежать столь неприятного инцидента, пантера отпрянула.
Я, чтобы не рухнуть, оказалась вынужденной опереться на стену. Раздраженно отбросив пряди, падающие на лицо, исподлобья смотрела на мечущегося туда-сюда зверя.
— Между нами всегда так! — Рычал он. — Ты напугана! Ты ненавидишь меня! Но посмеешь ли ты солгать, утверждая, что я тебе безразличен?
Я почти вжалась в стену. Миа*рон опять обезумел. Он нависал, черный, грозный и как никогда, серьёзный.
— Ты всерьез планировала прижиться в доме Чеар*ре? На самом деле верила, что станешь для них своей? Ах, как я мог забыть, — ёрничал он. — Ведь Чеар*рэ у нас белые, пушистые, чистые и высокородные, — Воители Белого Братства! Они-то не станут использовать плохо осознаваемую Силу глупенькой сиротки. Им можно верить. Им можно позволять торговать собой, словно шлюхой!
— Заткнись! — в тон ему отозвалась я. — Никто мной не торговал!
— Да что ты? — насмешливо подразнил он. — А кто собирается подложить тебя под своего давешнего любовника?
Я нахмурилась:
— Какого "давешнего любовника"?
— Разве никто из твоих новых друзей не рассказал тебе душещипательную историю? Сиоб*рян Черный, Великий Страх, Темный Ужас, Его Черное Благородие и Светлая, Сиятельная Сант*Рэ, Хранительница клана Чеар*ре, вот уже двести лет время от времени находят утешение друг у друга, чтобы передохнуть от бед этого мира? А заодно, так, для развлечения, делят власть и подставляют простачков, вроде тебя или той дурочки, которую не давно скормили какой-то дряни в глуши Фиарских болот, дабы расчистить дорогу новой Темной Королеве — маленькой рыжей простушке, случайно оказавшейся вместилищем давно утраченных Сил! Способной держать в страхе сильнейших из сильных. И при этом наивной и предсказуемой. Ею легко манипулировать. Удобно, — расплети Слепой Ткач свою проклятую паутину!
Черные вертикальные зрачки отражали свет. Как у любой кошки. Но на человеческом лице это неприятно.
— Ох, эти прекрасные, прекрасные Чеар*рэ! Неужели ты не понимаешь, Рыжая, нет на свете благородства? Не живет на земле Белое Братство? А если бы и жило, то искать его нужно не у представителей этого проклятого дома. Чеар*ре интересует одно — власть! Все, что способно укрепить цитадель под названием Чеар*рэ, для них есть благо. И не важно, преступление сие или подвиг. Когда им потребовалась моя персона, Чеар*ре не задумываясь, подложили под меня Зака, хотя мальчишке на ту пору было не больше четырнадцати. А разве они подумали о чувствах Эллоис*Сента, когда заставили его играть при тебе столь неблаговидную роль?
— Какую роль? — вскинулась я.
— Ты серьезно думаешь, что твои чувства к мальчишке для кого-то оставались скрытыми? — с подчеркнутой снисходительной жалостью усмехнулся враг. — Если знал я, то разве могли не знать Чеар*ре — менталы высшего уровня? Ах, рыжая! Конечно, они знали. И с самого начала контролировали обоих: и тебя, и его. Очень удобная любовь, с точки зрения клана. Эллоис*Сент отличная гарантия того, что ты останешься, не предпримешь попытки освободиться. Будешь действовать так, как того хотят твои "хозяева". Он стал гарантией того, что ты будешь покорной и послушной игрушкой в руках виртуозных, невесомых кукловодов. Страсть — та струна, на которой при умении можно играть долго, не так ли? Или ты думала, что Эллоис*Сент на самом деле мог простить тебе смерть Гиэн*сэтэ? Мог пойти наперекор семье и взять ту, что предназначалась другому? Мог пойти против своих? Конечно, ты так думала, — презрительно скривился Миа*рон. — И конечно, — ошибалась. Твой герой — твоя иллюзия.
— Бездна! — Вскричала я, чувствуя, что внутри все клокочет. — Зачем?! Зачем ты говоришь мне все это?! Тебе-то что до всех моих фантазий и заблуждений?!
