Vanitas - Дарья Шварц
Зал взорвался нервными овациями, загудел, как пчелиный улей. Гости тревожно загалдели между собой, заспорили, заохали, и совсем позабыли, что перед ними стоит ещё действующий Император, и он не давал им «вольную». И запросто мог разгневаться.
Но не стал.
Прекрасно понимал — перемены страшили всех.
Как ранее говорил Люции герцог: террины — консерваторы. Они утратили пластичность в телах и взглядах, не любят новшества, предпочитают жить по правилам. Им тяжело менять себя и привычный уклад жизни.
Магнус Ванитас спокойно взирал на хаос, творившийся у ступеней помоста. К нему слева подступил Нестор Беркули и заговорил на ухо. Но поскольку толпа шумела, голос ему пришлось слегка повысить.
Люция незаметно подалась вперед и смогла уловить лишь малый кусочек разговора:
— …лекарство в покоях, Ваше Величество. Я оставил его на тумбочке. Как известно, оно вызывает сонливость, и вам стоит…
Продолжение потонуло в новом гвалте болтовни, как и ответ владыки мира, и Люция скрипнула зубами, проклиная гостей почём свет стоит. Почему они не могут заткнуться, когда надо?!
Затем Император степенно кивнул взволнованной королеве, елозящей на троне, и удалился через боковую дверь, ни с кем не прощаясь.
Кусая ногти, Люция с трудом выждала минуту и, оглядываясь по сторонам, юркнула вслед за ним.
Конечно, в её задачу не входила слежка за Магнусом, её дело — Кейран, но девушке самой было интересно, что же творится с её злейшим врагом. Особенно в связи с последними фактами:
1) Император болен непонятно чем.
2) Кейран получает подозрительные посылки.
3) Возможно, в них яд.
Яд, способный навредить даже террину. Сильнейшему из терринов.
И если Кейран действительно травит отца, Люция сможет «утопить» главного конкурента герцога. Первому принцу не то что трон светить не будет — его казнят за покушение на жизнь Императора!
Осталось добыть доказательства.
Или подкинуть.
Тут уж как дело пойдёт.
До Самайна всего месяц. Времени ужасно мало.
И Люц даже страшно представить, чем грозит ей провал миссии. Вероятно, герцог убьёт её. И месть её накроется медным тазом.
Если Магнус не умрёт раньше.
«Чёрт, чёрт, чёрт!» — в мыслях выла она, тенью преследуя монарха на приличном расстоянии.
Одинаковые коридоры сменяли друг друга. Девушка лишь смутно представляла, где покои повелителя. За семь лет ни разу не рискнула расспросить об их расположении горничных, чтобы не вызвать подозрений. И теперь жалела.
Если б знала точный маршрут, сейчас бы не боялась упустить широкую спину правителя из виду или случайно обнаружить себя.
Наконец-то он сбавил пружинистый шаг и вошел в двустворчатую дверь, ничем не отличимую от прочих. Отличное решение с точки зрения безопасности. Ассасинам придётся попотеть, чтоб найти среди одинаковых «врат» те самые.
Люция выслушала, как стихают шаги в глубине комнаты, затем забралась на широкий подоконник напротив заветных покоев, спряталась за тяжёлой градиной и принялась ждать.
Пять минут показались веком, десять — тысячелетием, а пятнадцать — вечностью.
Она хотела выждать ещё, считала секунды, нетерпеливо дергала ногой и кусала губы, осаждала себя, всякий раз, когда уже намеревалась соскочить с холодного камня на пол и сыграть в смертельную рулетку с судьбой. И высидела бы ещё час — или сколько нужно бессмертному параноику, чтобы уснуть? Пятнадцати минут явно не хватит — но с конца коридора донеслись шаги.
Размеренные, чеканные.
Так не ходят слуги: они семенят и вечно торопятся по делам.
Это мог быть кто угодно из высших чинов. Лэры, советники, принцы. Или тот же неприятный десница-Нестор. Или запоздалая охрана, подосланная им, которая вообще-то должна сторожить покои Императора, будь он хоть тысячу раз сильнейшим существом Терры.
Люция бесшумно спрыгнула с подоконника и тенью скользнула в комнату старшего Ванитаса.
Это оказалась гостиная в спокойных сине-коричневых тонах с редкими темно-золотыми вкраплениями. Какой-то особой роскошью она не отличалась. Обычные гостевые покои, обычного лэра. Без личных вещей, без безделушек или статуэток, без раскиданных носков, бумаг или открытых книг на низком столике у камина.
Ничего, что могло бы рассказать о характере владельца.
Стерильная чистота, если не сказать, — пустота. Словно не живёт тут никто.
И холодно.
Люция передёрнула плечами и отправилась к прилегающей комнате, дверь в которую была приоткрыта.
«Спальня!» — тихо обрадовалась девушка. Она-то ей и нужна.
Люц не думала, что станет врать, если Магнус будет в сознании. Она вообще ни о чём не думала, когда проникала сюда. Только о цели добыть доказательства «грехов» Кейрана.
У неё клятву на коже пекло. Клятву служения Рагнару Ванитасу. Клятву исполнения всех его приказов.
И Люция не могла даже мыслью ей воспротивиться.
На её удачу Император спал. Его массивная фигура заняла больше половины громадной кровати без балдахина.
Он не стал обнажаться, лишь скинул мантию и дублет; в разрезе белой рубашки виднелась его серая мерно вздымающая грудь. Покрывало тоже не накинул. А как же! Брутальным мужикам одеялко не нужно! Их согревает брутальность и красотки.
Люц тихо прыснула, глядя на его суровое даже во сне лицо с резкими, точно рублеными топором чертами, но тут же одёрнула себя. Настороженно огляделась, прислушалась к мерному дыханию, двинулась вперёд и снова засмотрелась на спящего красавца.
Да, он был красив, несмотря на свою чудовищность и деспотизм. Или это с Люцией что-то не так, раз ей милее натуральные, хищные, терринские «морды», а не идеальные точёные иллюзиями лики?
Крепкая челюсть, упрямо сжатые губы, резкие скулы, острый длинный нос с легкой горбинкой, совсем как у Далеона, длинные белоснежные ресницы и угрюмые густые брови.
«Чудовище, чудовище» — настойчиво билось в голове, но Люция не ощущала острой ненависти или призрения к твари, убившей её клан. Лишь глухую, сосущую пустоту внутри и чёткую мысль, что она отомстит.
Но не сейчас.
Она не взяла с собой ворованный кинжал из близара. Некуда было спрятать: на ней кальсоны в обтяжку и короткая туника с разрезами по бедрам, перехваченная на талии широким кожаным поясом. Ничего лишнего.
Фарси оторвалась от созерцания и перевела взгляд на серебристый кубок, стоящий на прикроватной тумбочке. Пустой. На самом донышке и по стеночкам остались тёмные капельки.
Это и есть лекарство? Или яд?
Как понять?
Люция осторожно потрогала ценные доказательства, растерла синюю прохладную жидкость на подушечках пальцев. В текстуре было что-то мучнистое и какая-то трава, дающая столь приметный оттенок.
Понюхала. Резкая горечь ударила в нос. Слёзы брызнули из глаз.
