Ольга Куно - Торнсайдские хроники

Он больше не кричал, прилагая видимые усилия, чтобы сдерживаться, но в голосе всё ещё плескалась ярость.

— Понятия не имею, — честно ответила Айрин. — Никогда не имела дела с тиграми. Все мои знания были чисто теоретическими.

— Когда-нибудь я тебя придушу.

С этими словами Рауль решительно подошёл к Говорящей, поднял её на руки и вынес из камеры.

— Где Рейвен? — спросил Кентон, проводив их взглядом.

Я нахмурилась, припоминая вопль, раздавшийся в тот момент, когда мы с тюремщиком подбегали к камере.

— Думаю, нет уже никакого Рейвена.

— А люди Майлза?

— Одни убиты, другие сдались. Даже если кого-то ещё не отловили, реальной угрозы они уже не представляют.

Продев ручку факела в прикреплённое к стене кольцо, я поспешила к Кентону и встала на цыпочки, пытаясь дотянуться до кандалов.

— Чёрт, как же их снимают?!

— Должен быть ключ, — ответил он.

Я обернулась к своему проводнику, который до сих пор стоял в коридоре, хлопая глазами.

— Ключа от кандалов у тебя тоже, конечно, нет? — рявкнула я, сама не понимая, откуда берутся такие повелительные интонации в моём голосе.

Похоже, при определённых обстоятельствах я способна преобразиться как угодно. Хоть на колени опуститься, хоть приказы отдавать.

Тюремщик виновато покачал головой.

— Ну, так бегом приведи сюда того, у кого он есть!

Он послушно поспешил прочь по коридору, задержавшись лишь для того, чтобы снять со стены очередной факел.

Я снова повернулась к Кентону и встала на цыпочки, но быстро поняла, что в данном случае мне не хватает роста. Мне слишком сложно дотягиваться до грубых железных колец, чтобы я смогла открыть при помощи шпильки простенькие несомненно замки. Придётся ждать. К глазам вдруг подступили сильно запоздавшие слёзы.

— Ш-ш-ш, всё уже хорошо, — подбодрил меня Кентон.

— Нет, пока мы не снимем с тебя эту гадость.

Я вытерла глаза тыльной стороной ладони и положила руки ему на плечи. Дальнейшее было целиком и полностью инициативой Кентона. Он сам поймал мои губы своими. А уж потом я обвила руками его шею…

— Абигайль, его сначала надо было освободить, а потом целовать! — воскликнул Люк, под дружные возгласы людей, в компании которых он появился.

Помимо недавних узников здесь были также и двое тюремщиков, один из которых шагнул в нашу сторону, звеня связкой с многочисленными ключами. Вошедшие быстро заполнили добрую половину камеры. Не иначе до сих пор не насиделись…

Комментарий приятеля вызвал в моей душе болезненную волну протеста. Я, между прочим, не виновата в том, что не могу открыть эти чёртовы «браслеты». И не далее, как полминуты назад, чуть не плакала от обиды из-за того, что неспособна это сделать. Но вслух я сказала совсем другое.

— Если бы я сначала его освободила, он стал бы вырываться! А то и вовсе бы убежал.

Мои слова были встречены дружным смехом. Тюремщик, обладавший не только подходящим ключом, но и более высоким, чем у меня, ростом, подошёл к Кентону и принялся возиться с кандалами.

— Не отвлекайся.

Эти слова Кентона были обращены ко мне. Пожав плечами, я отвернулась от остальных и возвратилась к прерванному занятию. Когда тюремщик освободил одну руку Кентона, она перекочевала ко мне на спину. Вторая рука, освободившись от «браслета», последовала за первой. Публика разразилась овациями.

— Абигайль, после того, что ты с ним сделала, ты обязана взять его в мужья! — заявил Люк после того, как мы с Кентоном неохотно отстранились друг от друга.

— Ага, делать мне больше нечего, — фыркнула я в ответ, но тут же с изумлением уставилась на заговорившего секундой позже Кентона.

— А я не возражаю, — во всеуслышание объявил он.

Я ухмыльнулась и собиралась было благополучно отшутиться, но слова застряли у меня на языке. Поскольку в этот самый момент Кентон снял со своего мизинца венчальный перстень и, держа его в пальцах, вытянул ко мне руку. А потом произнёс традиционное:

— Я, Кентон Велдон Алисдейр из рода Дорсеттов, в присутствии свидетелей, прошу тебя, Абигайль Аткинсон, стать моей женой и вручаю тебе это кольцо в знак серьёзности моих намерений.

Я молча хлопала глазами, не обращая внимания на громкие возгласы, которыми было встречено это заявление. Моя рука зашевелилась в поисках спинки стула, но таковой не нащупала — поскольку стульев в камере не было и в помине, — так что пришлось продолжать стоять, недоверчиво прищурившись. Вот уж никогда бы не подумала, что ради меня однажды снимут с пальца такое кольцо.

— Э, э, э! — Я развернула руку ладонью вперёд. — Полегче. Знаю, из меня получается хорошая боевая подруга, но жена — это совсем другое дело. Я вообще для этой функции не подхожу. Я, например, плохая хозяйка.

Последняя фраза была встречена таким хохотом, что мне захотелось незамедлительно скормить парочку недавних узников голодному зверю. Что в этом, спрашивается, смешного? И самое противное было то, что этот доморощенный жених смеялся вместе с ними!

— Абигайль, зачем мне хорошая хозяйка? — пояснил Кентон. — У меня для этой цели есть слуги.

А ведь действительно, я об этом как-то не подумала. Хм, а он, оказывается, выгодный жених! Впрочем, о чём это я…

— Но я ещё и работаю в газете, — напомнила я.

— Это действительно большой недостаток, — согласился Кентон. — Но если ты пообещаешь, что не будешь залезать по плющу в окна к посторонним мужчинам, со всем остальным мы как-нибудь разберёмся.

— Серенады хоть петь можно? — насупилась я.

— Серенады можно, — милостиво разрешил он.

— Всё равно это бред, — покачала головой я, прикидывая, какие бы ещё аргументы привести в пользу своей позиции.

— Теперь ты должна сообщить ему, что ты не девственница, — услужливо подсказал Люк.

— Это не недостаток, это достоинство, — отрезала я.

— Абигайль, ты что, собираешься перечислять все свои недостатки? — ужаснулся Кентон. — Эдак мы в неделю не управимся!

— Это я ещё к твоим недостаткам не приступила, — разозлилась я.

— У, ну, тогда нам понадобится целый месяц. Свидетелям можно сразу предлагать запасаться едой и готовить стулья.

— Свидетели перебьются, — отозвалась я.

И без того впору ходить среди присутствующих с бубном и собирать монетки за предоставленное зрелище, как делают обычно странствующие артисты.

— И вообще, я терпеть не могу аристократов! — выдала я самый убийственный, как мне казалось, аргумент.

— А я терпеть не могу газетчиков, — спокойно парировал Кентон.

— Смотрите, эти двое прямо-таки созданы друг для друга! — вслух восхитился Люк. — Они совпадают буквально во всём!