Кошка в сапожках и маркиз Людоед (СИ) - Лакомка Ната

- Сударыни, - наиграно удивилась барышня Миттеран, - о какой сестре речь? Это – барышня Ботэ, родственница виконтессы Ботэ. Вы, наверное, обознались.

- Ничего мы не обознались, - сказала Анн очень громко и чётко, и я поняла, что эту фразу она заучила наизусть. – Это – Катрин, наша милая младшая сестрица. Наш папа-мельник так гордился ей, она ведь красивая и умная, совсем не чета нам!

- Кэт, - продолжала хныкать Полин, - почему ты нас бросила? Мы так скучали без тебя! Папина могила не успела остыть, а ты уехала…

- Что молчишь? – напустилась на меня Анн, и стало ясно, что заученная речь кончилась. – Вижу, у тебя всё очень хорошо, - она окинула жадным взглядом моё платье, ожерелье, и ревниво сказала: - а у нас, между прочим, пожар был. Мельница сгорела, к твоему сведению.

- И птичник сгорел, и стойло… - гнусаво тянула Полин. – Мы теперь совсем нищие, Кэт.

- Но сейчас ты с нами, - запела Анн ей в унисон, - и всё будет так славно! Будем жить вместе, как раньше…

- Постойте, - раздался голос милорда Огреста. – Вы кто такие, дамы?

- Разве не понятно? – ответила ему Дайана. – Это её сёстры. Никакая она не родственница виконтессы. И никакая не Ботэ, - она произнесла придуманное мною имя с издевкой. – У неё даже фамилии нет. Ведь у мельников не бывает фамилий. А я-то думаю, почему возле неё постоянно дышится тяжело? Да потому что вокруг неё мучное облако!

- Кэт? – Огрест всего лишь произнёс моё имя, а я уже перестала дышать, была похоронена заживо и умерла.

Это был конец, и самое обидное, что наступил он именно в этот момент. Хотя бы завтра, хотя бы вечером… Но отмалчиваться было уже невозможно. Нужно было что-то сказать. Хоть что-то.

- Это ведь вы разыскали их? – спросила я у Дайаны. – Разыскали и привезли сюда?

- Папочка привёз, - сообщила она насмешливо. – Не благодарите, мы сделали это из милосердия, даже денег с вас за доставку не возьмём.

- Вы очень любезны, - спокойно поблагодарила я и поставила блюдце на поднос официанту, который застыл в нескольких шагах.

Но никто не знал, какой ценой мне далось это видимое спокойствие. Когда я положила ложку на блюдце, то рука у меня дрогнула, и серебро громко звякнуло о фарфор.

- Ты даже не обнимешь нас? Своих любимых сестрёнок? – Анн шагнула вперёд, раскрывая объятия.

Интересно, что она ожидает, я сделаю? Брошусь обниматься и целоваться со слезами счастья на глазах? Или начну обвинять их в краже? Или буду отрицать родство?

Смысла отрицать нет, обвинения уже запоздали, но и изображать радость я не могу…

- Что-то ты слишком загордилась, - Полин оставила плаксивый тон и прищурилась. – Откуда у тебя это платье? Наших денег на такие наряды не хватило бы.

- Нам лучше уйти, - сказала я сёстрам, поклонилась Огресту, всё так же не поднимая на него глаз, поклонилась в сторону Надин и Тутура и пошла к выходу быстрым шагом.

Гости расступались передо мной точно так же, как перед моими сёстрами. Наверное, и смотрели на меня так же, как на моих сестёр – с насмешкой и презрением.

- Я спасла вас, милорд, - раздался позади медовый голосок Дайаны. – Раскрыла правду, чтобы уберечь от этой лгуньи и мошенницы. Проверьте ещё, не обокрала ли она вас…

Да, ещё и в воровстве обвинят. Интересно, будут снимать с меня жемчужное ожерелье прямо здесь или всё-таки, потом?

Быстрые шаги по паркетному полу… мужская рука, чьё прикосновение я так хорошо знала, хватает меня за запястье, останавливая, разворачивая… милорд Огрест стоит передо мной, но я всё равно не могу посмотреть ему в глаза… правильно, надо отдать жемчуг…

- Сейчас сниму, - сказала я еле слышно, потому что горло сдавило и стало трудно дышать.

Я пошевелила рукой, чтобы Огрест отпустил меня, и я могла расстегнуть замочек ожерелья, но вместо того, чтобы отпустить, он схватил меня и за другую руку, сжал ладони, прижал к своей груди…

Не веря тому, что происходит, я посмотрела на него.

Он улыбался. Он – улыбался!.. Как будто сейчас был повод для улыбок!

- Так вот почему ты отказала мне, - сказал он, скорее, утвердительно, чем спросил.

- Если помните, я сразу говорила, что не пара вам, милорд, - сказала я уже громче, но он словно не услышал.

- Это и была твоя тайна? – теперь он спрашивал, и я молча кивнула.

Можно было бы и отпустить меня, но милорд Огрест продолжал прижимать мои руки к своей груди.

- Вот и отлично, - услышала я его голос. – Тайн больше нет, препятствий нет… Кэт, выходи за меня. Прямо завтра. Хотя, зачем ждать завтра? Прямо сегодня, сейчас.

Если бы в этот момент с небес спустились ангелы и пропели осанну, жители Шанталь-де-нэж, наверное, удивились бы меньше. Весь зал ахнул, как один человек, и я, кажется, тоже ахнула, а Дайана взвизгнула, будто её булавкой укололи.

- Мои чувства не изменились, Кэт, - продолжал уговаривать Огрест, а я смотрела на него в немом ужасе. – Ты для меня дороже всех сокровищ мира. Не волнуйся, твои сёстры получат деньги, бедствовать они не будут. Но тебя я заберу. И никому не отдам. Ты согласна?

- Она дочь мельника… - сказал кто-то из толпы.

- А я – Людоед, - ответил Огрест, не оглядываясь. – Отличная парочка получится. Кэт, ты согласна?

- Да уже скажите вы ему «да», - по обыкновению резко произнесла госпожа Броссар, - и давайте праздновать дальше. Тут, вообще-то, свадьба моей сестры.

- Кэт? – снова повторил Огрест и встал на колено, целуя по очереди мои руки.

- Да, - только и произнесла я, потому что не в силах была говорить ещё что-то.

Маркграф вскочил, схватил меня в охапку и закружил вокруг себя.

Музыканты опомнились и заиграли кадриль, а я как во сне видела кружившиеся вокруг меня лица и силуэты – госпожа Броссар молитвенно поднимает руки к потолку (вернее, к небу), а потом берёт с ближайшего подноса бокал вина и выпивает залпом до дна… мои сёстры застыли с раскрытыми ртами… Дайана прижала ладони к щекам и нервно трёт их… Саджолена с улыбкой смотрит на нас, положив голову мужу на плечо… Надин плачет и одновременно смеётся, а Тутур вытирает ей слёзы платочком…

- Вы должны мне две серебряных монеты, дорогая, - деловито сказала одна из приглашённых дам (я не разглядела её в толпе), – я же говорила, что они поженятся.

- Сейчас пойдём к отцу Кадвану, - объявил Ноэль, поставив, наконец, меня на пол, - и он нас обвенчает.

- Отец Кадван здесь, - с раздражением напомнила госпожа Броссар. – Вон, сидит с тортом в уголочке. И ещё мы ждём свадебную песню, если кое-кто забыл.

- Песня! – я всплеснула руками. – Мы ведь приготовили для Надин свадебную песню!

- Неужели вспомнили, для чего мы здесь собрались? – проворчала госпожа Броссар и недовольно посмотрела на моих сестёр: - Вас сюда не приглашали, голубушки. Извольте уйти.

- Нам уйти? – глупо переспросила Анн.

- Можете посидеть на кухне, - милостиво разрешила госпожа Броссар. – И чтобы я вас не видела. Ясно?

- Но наша сестра… - Анн не собиралась сдаваться, но тут вмешался господин Гарлен, отец новобрачного.

Он мигом подхватил Анн и Полин под руки и выпроводил из зала, передав кому-то из слуг, и со стуком захлопнув двери перед изумлёнными лицам моих сестёр.

- Если никто не возражает, - сказала я совсем не так уверенно, как мне хотелось, - сейчас мы поздравим новобрачных свадебной песней. На счастье. Принесите инструменты, пожалуйста.

Я не ожидала, что весь мой девичий оркестр откликнется. Хотя бы двое или трое… Но девицы ринулись из зала в дамскую комнату с таким рвением, что чуть не затоптали Дайану, которая единственная осталась стоять, всё ещё растерянно потирая щёки и ладони.

Марлен примчалась первая, весело позванивая тамбурином, и встала в центре зала. К ней подошла Саджолена и ласково погладила по голове. Тереза подтащила стульчик и села, устраивая на коленях лютню, присоединилась Ринальдина… и остальные девушки тоже расселись по своим местам.

- Отпустите, милорд, - попросила я Ноэля, и он отпустил мою руку, прежде поцеловав, и встал среди зрителей, а я вышла к своему оркестру, и дважды хлопнула в ладоши, привычно скомандовав: - Готовность!