Нора Робертс - Родовое проклятие
— Кэвоном?
— Он думал, что если вызовет мне видение моего отца, то этим меня оскорбит, унизит и потрясет. И это ему удалось, но только из-за меня самой. А когда я ясно увидела свои комплексы, мне начала открываться правда. Отец ушел не от меня, или от моей матери, или от остальных. Он ушел от собственного позора, от своих ошибок и неудач, потому что не мог больше стоять и смотреть на них в зеркало.
— Но ты же всегда стоишь и смотришь.
— Я пытаюсь, но дело в том, что я все время смотрела не под тем углом. Я не давала себе сделать правильные выводы. Это моя мама осталась после его ухода опозоренной, это она, со свойственной ей нерешительностью, продолжала жить со всеми его ошибками и неудачами. И она защищала меня и моих братьев с сестрами — даже тогда, когда мы уже выросли. Теперь она счастлива, свободна от прошлого, пусть она этого, возможно, и не осознает. И я тоже от него свободна. Так что перед Кэвоном я в долгу. Но это не остановит меня, когда придет время отправить его в ад.
— Тогда я тоже перед ним в долгу. И мы отправим его в ад вместе.
В последующие два дня самым трудным для Коннора было вне дома сдерживать радость, которую он так и излучал. Приходилось заниматься делами, всячески избегая контактов с Мирой, пока они не возвращались под надежный кров.
Пару раз он уловил, как Кэвон прощупывает почву, очень легко и осторожно. Отчасти причиной этой осторожности, конечно, были его синяки и раны, ведь друзья не оставили негодяя безнаказанным.
Он явно сделался слабее, чем раньше, и считал, что их команда понесла большие потери, тогда как на самом деле она была сильна и жизнеспособна как никогда.
И все же…
— У тебя еще есть сомнения, — сказал Коннор Брэнне. До решающего удара оставалось всего несколько часов, и он приехал домой, чтобы по мере сил помочь с последними приготовлениями.
— План хорош.
— Однако?..
Она достала сонное зелье, бережно уложила флакон в фамильную серебряную коробку, рядом с бутылкой кроваво-красного отвара, который, по ее представлениям, должен был прикончить Кэвона.
— Просто предчувствие, причем не могу понять, насколько оно верно. Может, я сейчас так сомневаюсь потому, что на солнцестояние была чрезмерно самоуверенна? Или действительно я что-то упускаю из виду, не делаю того, что надо видеть и делать.
— Брэнна, этот груз — не только на твоих плечах.
— Да знаю. Что бы там Фин ни думал, я это отлично понимаю. — Она собрала вымытые и заговоренные инструменты колдовства и завернула в белый бархат.
Открыла ящик, вынула небольшую серебряную коробочку.
— Чем бы сегодня ни кончилось, у меня для тебя кое-что есть.
Охваченный любопытством, Коннор открыл футляр и увидел кольцо — густо-красный рубин в кованом золоте.
— Это же досталось тебе от нашей прабабки!
— Теперь оно твое, если ты захочешь подарить его Мире. Она мне сестра, а когда ты вручишь ей это кольцо, наше родство станет еще теснее. Это кольцо должно принадлежать ей. Но только если ты сам этого захочешь.
Коннор подошел к столу и обнял сестру.
— Дождемся, пока ночь минует… Спасибо!
— Я мечтаю, чтобы это все закончилось. Никогда еще так сильно этого не желала! И мечтаю увидеть, как вы с Мирой строите совместную жизнь.
— Мы положим этому конец. В этом наше предназначение.
— Это говорит твое сердце.
— Да, и если бы у тебя так громко не говорил разум, ты свое сердце тоже бы услышала. — Он разжал объятия. — Не веришь своему сердцу — поверь своей крови. И моей.
— Я верю.
Он собрал свои колдовские орудия и приготовился к грядущей ночи.
Друзья собрались на большой конюшне, и по просьбе Фина Коннор оседлал Анью, молодую белую кобылицу, которую Фин купил на племя в пару Аластару.
— Я думал, Фин возьмет своего жеребца — Бару, — удивилась Мира.
Коннор обернулся. На ней были крепкие сапоги, грубые штаны и толстый ремень с мечом в ножнах. Он знал, что Айона вплела ей в косу обереги.
И поверх фланелевой рубашки на ней было его ожерелье.
— Он его и берет. Мы с тобой возьмем Анью, а Айона с Бойлом — Аластара. С третьей лошадью добраться до места будет легче.
— Значит, к дому Сорки мы поедем верхом?
— В некотором смысле. Готова к предстоящему?
— Насколько это возможно.
Коннор протянул руку и тронул ее.
— Мы все преодолеем.
— Нисколько не сомневаюсь.
Вместе они вывели лошадь и присоединились к друзьям в бледном сиянии месяца.
— Когда прибудем на место, все должно происходить быстро и четко, без ошибок. Мой отец, бабушка Айоны и двоюродная сестра Фина будут нас страховать и в случае любых непредвиденных поворотов незамедлительно вернут нас назад.
— А ты вернешь назад меня, — уточнила Мира.
Едва Коннор вскочил в седло, как она устроилась сзади. Он обернулся на Бойла с Айоной — те уже были верхом на бьющем копытом Аластаре.
Видно было, что конь рвется вперед, рвется в бой.
Коннор посмотрел, как Фин подзывает собачонку, садится на черного жеребца и протягивает руку Брэнне.
— Ей нелегко, — прошептал Коннор. — Трудно решиться ехать с ним вместе на такое дело.
— Ему тоже нелегко.
Но Брэнна вскочила в седло и махнула Катлу. Пес мигом примчался. Над головой прокричал Ройбирд, ему ответил ястреб Фина — Мерлин.
— Держись за меня! — крикнул Коннор Мире, и три коня пустились в галоп.
А потом они полетели.
— Господи Иисусе! — воскликнула Мира и рассмеялась. — Как это здорово! Почему мы раньше этого не делали?
Они оседлали восходящие воздушные потоки, прохладные и влажные, а облака то застилали луну, то вновь открывали ее взору. В воздухе пахло пряностями и землей, пахло отвагой.
Сделали остановку на отдых.
Потом опять полетели, снова поймав воздушный поток. Они опустились в чащу леса, преодолели заросли лиан и очутились на поляне у домика Сорки.
— Теперь действуем быстро, — сказал Коннор.
Ему надо было оставить Миру и присоединиться к Брэнне с Айоной, начертить круг, расставить сто свечей, разместить чаши и котел.
Брэнна открыла серебряную шкатулку и достала сонное зелье.
— В ночь, которой правят духи, мы вступаем с ярким светом. К силам света мы взываем, чтоб победу одержать. Три и три пройдут в те двери, что ведут в мир сновидений, там мы миссию исполним, что возложена на нас. Пустим чашу мы по кругу, три и три ее осушат.
Она налила зелье в серебряную чашу и подняла ее. Потом опустила и сделала глоток.
— Тело, разум, сердце, кровь — отправляемся в мир снов.
Она передала чашу Фину. Тот тоже глотнул, повторил формулу и передал Айоне, а та — дальше по кругу.
