Огуречный бизнес попаданки - Ольга Иконникова
Да и эта игра в кошки-мышки мне уже порядком надоело. Страх сводил меня с ума, и я вздрагивала от каждого шороха. Я уже почти хотела, чтобы Абеляр, наконец, начал действовать.
Попытается ли он заставить меня вынести письмо из дома хитростью или силой? Ах, как мне хотелось бы сейчас, чтобы Клермон был здесь! Рядом с ним я чувствовала бы себя в безопасности. Пусть даже он был бы привычно хмур и молчалив — лишь бы был рядом!
Сердилась ли я на него за то, что он втянул меня в это? Нет, ничуть. Я вступила в этот брак добровольно. И он предупреждал меня, что я должна была уехать из поместья как можно скорей. А я промедлила и теперь расплачивалась за эту ошибку.
Я снова подошла к окну. Маркиз Абеляр неторопливо, поигрывая сорванной с куста веточкой, шел к дому. Он совсем не выглядел как преступник. А возможно, и вовсе им не был. И что он может сделать, чтобы заставить меня выйти с письмом за пределы особняка?
Будет угрожать детям или мне самой? Но в доме полно слуг. И переступив черту, он лишит себя возможности сохранить свое положение в свете. Он станет изгоем, а если его арестуют, то попадет в тюрьму или даже будет казнен. Речь идет о государственных интересах! И оступившись однажды, он уже не сможет всё исправить. Готов ли он будет на это пойти? Если им двигала только жажда наживы, то вряд ли что-то его остановит. Чтобы обезопасить себя, ему достаточно будет перейти границу с Терезией.
Мне хотелось взвыть от бессилия, но я понимала, что не смогу его остановить. Я была всего лишь слабой женщиной, и Клермон вряд стал бы требовать от меня, чтобы я защищала письмо с оружием в руках.
Разве что обратиться за помощью к графу Шортеру… Эта мысль сначала не показалась мне достойной внимания, но чем дольше я размышляла, тем больше она нравилась мне. Удерживало от этого меня только одно — я не была уверена, что эти двое не были сообщниками.
Учитывая, что я проигнорировала прошлый ужин, не выйти к обеду я не могла. И я спустилась в столовую залу и долго выслушивала извинения маркиза по поводу потерянной подковы. Его сиятельство выглядел как обычно — много разговаривал и казался искренне смущенным из-за того, что их отъезд пришлось перенести.
Я обратила внимание на его руки — белые, тонкие, куда больше привыкшие держать кисть, чем кинжал или шпагу. И это подействовало на меня успокаивающе.
После обеда Мэнсфилд доложил, что кузнец прибыл и уже приступил к работе. Гости заверили меня, что тронутся в путь, как только это будет возможно, и отправились в свои комнаты, чтобы отдохнуть перед дорогой.
— Ваша светлость, могу ли я обратиться к вам с просьбой? — маркиз вернулся в столовую прежде, чем я оттуда ушла.
Я вздрогнула. Но были в комнате не одни. Вокруг стола сновали слуги, унося остатки блюд и грязную посуду.
— Разумеется, ваше сиятельство, — я попыталась улыбнуться. — Что вам угодно?
— Я хотел поговорить с вами о портрете мадемуазель Эванс. Прости, что завел разговор на эту тему, но, если вы не будете возражать, то я хотел бы отвезти его в столицу. Не думаю, что вы хотите, чтобы картина, на которой изображена бывшая невеста его светлости, оставалась у вас дома. К тому же портрет не дописан, а в Валье-де-Браво я сумел бы его завершить. Мадемуазель Эванс уже спрашивала меня про него, а я не люблю оставаться должным. Уверен, она будет признательна вам за такой благородный жест.
Глава 69
Точно! Картина! Так вот почему недописанный еще портрет уже был вставлен в раму!
Но как маркиз рассчитывал вынести этот портрет из дома? И как надеется сделать это сейчас? Даже если я соглашусь на отправку картины в Валье-де-Браво, осуществить это на практике будет очень сложно. Будь это миниатюра, он мог бы под каким-то предлогом попросить меня сделать это лично. Но не думает же он, что я соглашусь тащить на улицу картину в тяжелой раме?! А если ее понесет кто-то другой, кроме меня и Клермона, то столкнется с той же проблемой, с которой столкнулся и сам Абеляр — сработает магия!
Все эти мысли пронеслись у меня в голове, но я не смогла найти ответы на свои вопросы. Да и не хотела сейчас их искать.
— Почему бы и нет, ваше сиятельство? — я нарочито небрежно пожала плечами. — Этот портрет принадлежит вам, и я не вижу причин, по которым мне следовало бы вам отказать. Наше знакомство с мадемуазель Эванс трудно назвать приятным, и я действительно не хотела бы оставлять в своем доме хоть какое-то напоминание о наших с ней встречах.
— Благодарю вас, ваша светлость! — маркиз с улыбкой поклонился. — Вы очень добры. А сейчас позвольте мне удалиться — мне нужно отправиться на конюшню, дабы убедиться, что кузнец всё сделал как надо.
Он вышел из столовой залы, а через минуту я услышала его голос на крыльце, где он просил лакея проводить его до конюшни.
Я выглянула в окно — маркиз в сопровождении одного из наших слуг направлялся на задний двор.
Медлить было нельзя! Конюшня находилась на довольно большом расстоянии от дома, и этим следовало воспользоваться. Пока он будет разбираться с кузнецом, я должна попасть в художественную мастерскую и найти письмо! Как бы ловко он ни спрятал его в раме картины, теперь, когда я знала, где его искать, я была уверена, что обнаружу тайник.
По дороге я забежала в кабинет и взяла со стола исписанный с двух сторон лист бумаги — я положу его на место настоящего письма. А потом велю как можно тщательнее упаковать картину. Путь до столицы не близкий, и такая забота о сохранности портрета будет вполне естественной. А когда слуга понесет картину на улицу, я буду идти рядом и даже поддерживать ее — чтобы у Абеляра не возникло сомнений, что именно мое участие позволило письму преодолеть магический барьер.
Маркиз выедет из поместья вместе с Шортером. Это не даст ему возможности сразу же распаковать картину
