Случайная невеста главы тайного сыска - Светлана Богдановна Шёпот
Райден громогласно расхохотался.
— Чертовка! — воскликнул он довольно. — Моя Элеонора была такой же! Но ты долго не тяни, я все еще хочу погулять на вашей свадьбе.
Виола кивнула. Она понимала, что король имеет в виду. Пусть эта страна теперь принадлежала ему, но он не хотел ею править. Его сердце осталось в другом месте.
После того как Гелиос выкрал Эйдена и убил Элеонору, Райден очень долго горевал, но, будучи королем, он не мог оставить свою страну без наследника, поэтому под давлением советников и собственного чувства долга женился повторно.
Необходимый наследник был рожден. И если поначалу Райден довольно холодно относился к своей новой семье, то со временем прикипел к ним всем сердцем. Правда, даже это не заставило его забыть о своем первенце, которого он продолжал искать даже спустя два десятилетия.
Сейчас Райден ждал, пока Эйден хоть немного привыкнет к своему новому статусу, чтобы после сразу вернуться домой.
Да, вскоре после переворота Эйден был коронован. Бывший бастард не ожидал таких стремительных перемен в жизни, поэтому поначалу был изрядно растерян, пусть и старался никому этого не показывать.
Виоле пришлось закрыть лавку. Она проводила все свои дни в замке, помогая Эйдену с бумагами, поэтому у нее не было времени варить зелья или продавать порошки.
Именно поэтому старик, который когда-то передал о ней информацию герцогу (тот, к слову, умер через неделю после переворота — болезнь без зелья сожгла его очень быстро), так и не смог увидеть ее.
Он так сильно переживал за свою жизнь из-за слухов, что однажды утром не проснулся. Сердце не выдержало потрясений. Но Виола об этом так никогда и не узнала, ее мало волновал давно позабытый клиент.
Герцог сдал всех, кто ему помогал, но про Эдкинса забыл. Впрочем, старику не удалось порадоваться этому обстоятельству. В могилу его свел банальный страх.
Через пару месяцев после переворота в только что начавшую немного налаживаться жизнь Виолетты ворвался еще один человек. Она не ожидала его увидеть, поэтому не знала, как себя с ним вести и что делать.
В первое мгновение она его даже не узнала, настолько он изменился за эти месяцы.
Еще недавно пышущий жизнью, здоровый и крепкий мужчина превратился в собственную тень, явно не знающую, что с собой делать.
— Я думал, что это выдумки, — хриплым голосом произнес человек. — Но это и правда ты.
Да, Гордон Данте сейчас выглядел так, будто все эти месяцы только и делал, что беспробудно пил. Догадка Виолы не была неправильной. После смерти Эвелины Гордон действительно нашел утешение в горячительных напитках. Он так сильно погряз в своем горе, что совсем забыл о внешнем мире.
Ситуация не была критической, но еще немного — и его многочисленные торговые партнеры начали бы поговаривать о расторжении договоров.
Гордону было плевать и на них, и на деньги. Он лелеял свою утрату, не желая отпускать ее.
А потом он узнал о Виоле.
Поначалу Гордон не обратил на это внимания, в конце концов, его дочь была сумасшедшей и никак не могла оказаться невестой нынешнего короля. Это даже звучало бессмысленно, ведь он помнил, какой была Виола до того, как он по просьбе Эвелины переселил ее в старую травяную лавку.
Вспомнив об этом поступке, Гордон ощутил вину за содеянное, но почти сразу отодвинул ее на задний план. Все-таки он сделал это не по своему желанию. Его любимая жена тогда была крайне встревожена. Он не хотел нервировать ее, а Виоле в том состоянии было безразлично, где жить.
На мгновение Гордон подумал, что стоило хотя бы раз посетить дочь, но он мгновенно отбросил эту мысль. Виола совсем не обращала внимания на внешний мир, а раз так, какой смысл навещать ее? Она все равно бы его даже не признала!
И, снова успокоив себя, Данте облегченно выдохнул. Да, он ни в чем не был виноват. Он всегда хорошо относился к дочери. Кормил ее, одевал. У нее была крыша над головой. Они расстались лишь потому, что Виола стала опасной для хрупкой и нежной Эвелины. До этого дня он всеми силами заботился о дочери. Да и потом… Он ведь передал ей лавку и служанку определил. Некоторые и того не имели.
Отыскав книгу, в которой Виола больше не числилась, Гордон некоторое время смотрел на пустые страницы. Когда-то он надеялся, что впишет в нее имена своих детей. Но Эвелина оставила его. Ушла. Ее больше нет.
Эта мысль отправила его в очередной алкогольный марафон, длящийся пару недель.
Вынырнув из него, Гордон снова взял семейную книгу. А потом положил рядом первую, в ней имя дочери все еще значилось.
Он не знал, что делать, поэтому решил для начала встретиться с некой Виолой Данте, о которой судачил весь город.
Для этого он несколько дней не пил, приводя себя в порядок, а после отправился в королевский замок.
Увидев девушку, он сначала не признал в ней свою дочь. Виола была нежным созданием, которое любило легкие светлые платья из струящейся ткани. Ее лицо всегда оставалось пустым и безучастным, а взгляд — отсутствующим.
Девушка, которую он встретил, была полна сил и энергии. Она носила темные вещи, красила ногти в черный цвет и улыбалась так, что дрожь пробирала все тело.
Но несмотря на все это, она все еще была его дочерью.
Когда он поздоровался с ней, то отчетливо заметил непонимание, которое, впрочем, быстро сменилось узнаванием, а потом скепсисом.
— Теперь у меня осталась только ты, — продолжил Гордон. — Наверное, ты не знаешь, но Эвелина… умерла не так давно.
— Я знаю, — сказала Виола, с интересом глядя на мужчину перед собой.
Она не ощущала по отношению к нему никаких положительных эмоций. Он не был ее отцом. Да, это тело родилось благодаря ему, но на этом все.
— Она была такой… — Гордон вздохнул и покачал головой. — Что теперь об этом говорить, — он печально улыбнулся. — Жизнь всегда забирает самых лучших.
Виола не стала спорить с этим утверждением. Она не считала Эвелину лучшей, но говорить об этом Гордону не собиралась. Вряд ли его волновало ее мнение.
— Я бы хотел, чтобы ты вернулась домой.
Виола вскинула брови. Она точно не собиралась этого делать.
— Разве ты не вычеркнул меня из семейной книги? — спросила она холодно, размышляя, что делать, если сейчас выяснится, что Гордон все еще имеет на нее права.
— Что? — Гордон смутился, когда услышал вопрос.
Он понятия не имел, как дочь узнала об этом. Ему стало
