Дженнифер Ли Арментроут - Лаксены. Начало (сборник)
Он улыбнулся:
– На здоровье. Кстати, я рад, что ты полностью восстановилась после инфекции. Никому не хочется болеть на свой день рождения.
– А вот и наши порции, – улыбаясь, произнесла мама, и они сели за стол рядом со мной.
Мама, разумеется, не отрывала от мистера Майклза глаз до тех самых пор, пока не пришло время собираться на работу. Когда она поднялась наверх, Уилл остался со мной на кухне и продолжил неторопливо доедать свой торт. Как и следовало ожидать, напряженное молчание между нами за несколько минут приобрело эпический размах.
– Тебе нравится, как проходит твой день рождения? – наконец спросил он, вертя вилку длинными пальцами.
Я проглотила последний кусочек хрустящей серединки – единственной частью в таком торте, которую я ела.
– Да, все достаточно мило.
Уилл поднял бокал, наклонив его в мою сторону.
– Предлагаю выпить за то, чтобы впереди нас ожидало еще много таких торжественных мероприятий, – произнес он. Я взяла свой стакан и чокнулась с ним. Уилл улыбнулся, отчего вокруг его глаз заплясали лучистые морщинки. – Я планирую быть здесь, чтобы разделить все предстоящие торжественные моменты с тобой и твоей мамой.
Не зная, как относиться к тому, что он собирался принимать активное участие в нашей жизни, я опустила стакан и закусила губу. Мне очень хотелось порадоваться за маму, но, с другой стороны, мне казалось, что я предавала отца.
Уилл откашлялся и, склонив голову набок, внимательно за мной наблюдал. Он был полон воодушевления, отчего его глаза просветлели и теперь казались такими же серыми, как мои.
– Я знаю, что тебе, скорее всего, все это не очень нравится. Келли рассказывала, как близка ты была с отцом. Я могу понять, что у тебя нет особого желания видеть меня в своей семье.
– Я не против ваших отношений, – произнесла я, стараясь проявить честность. – Просто все это… нечто совсем другое.
– По-другому – не значит хуже. В жизни всегда происходят перемены. – Он сделал глоток, взглянув на дверь. – Твоя мама – необыкновенная женщина. Я понял это сразу же, как только она пришла работать к нам в госпиталь, но именно в ту ночь, когда на тебя напали, наши профессиональные отношения переросли в нечто большее. Я рад, что был тогда рядом с ней. – Он сделал паузу, и на его губах появилась улыбка. – Странно, как нечто ужасное может в итоге привести к чему-то хорошему.
Мои брови нахмурились.
– Да… это очень странно.
Его улыбка стала еще шире, приобретая почти снисходительный оттенок. Возвращение мамы положило конец его крайне странной попытке завязать со мной дружеские отношения… или же обозначить свою территорию. Он продолжал занимать все мамино время до тех пор, пока не пришла пора уезжать на работу. Когда я подошла к окну, мне пришлось наблюдать, как они поцеловались, прежде чем разошлись по разным машинам. Жесть.
Вечером я, конечно же, не смогла отказать себе в удовольствии и подготовила быстрый обзор книг для понедельника, а потом более длинный для вторника. Второй обзор оказался больше только потому, что я не могла остановить переполнявший меня поток эмоций относительно одного из персонажей. Мне кажется, у меня снова появился книжный бойфренд, и звали его Тодд. С ума сойти.
Закончив с блогом, я включила телевизор и установила режим, при котором на фоне невключенного экрана играла только музыка. Выбрав канал, который предлагал хиты восьмидесятых, я увеличивала громкость до тех пор, пока полностью не уверилась, что не смогу расслышать собственных мыслей. Собралось много стирки, которая требовала внимания, да и кухне не мешала основательная генеральная уборка. Жаль, что возиться с саженцами было слишком поздно. Работа с землей, как ничто другое, всегда помогала мне прояснить свои мысли, но осенне-зимний период в этом плане был мертвым сезоном. Заглянув в шкаф, я переоделась в удобные трикотажные шорты и майку с длинными рукавами, а потом для завершения образа натянула достигавшие до самых колен носки с нарисованными оленями.
В конечном итоге выглядела я как чучело.
Переходя из одной комнаты в другую, я словно на коньках скользила по деревянному полу, подбирая разбросанные вещи, потом закинула белье в стиральную машину, подпевая звучавшей в тот момент из гостиной песне.
– «Чувствуя землю под собой, я охочусь. За тобой».
Запустив процесс стирки, я выскочила из прачечной и направилась в холл, размахивая над головой руками в такт песни, как одна из тех смазливых розовых марионеток в фильме «Лабиринт»[11].
– «На запах и звук ворвусь. Теряюсь и вновь нахожусь. И я голоден, как волк. Капканы на линии – это… бла, бла, бла – диссонанс в идиллии… или что-то там еще… Зубы жадно стучат, истекаю слюной, я охочусь за тобой…, и я голоден, как волк».
Тут я почувствовала, как по затылку затанцевало подозрительное тепло…
– На самом деле, «я рычу и вою в погоне за тобою», а не бла-бла-бла, что-то там еще.
Испуганная до полусмерти глубоким голосом, я вскрикнула и резко обернулась. Мои ноги поскользнулись на секции отполированных до блеска досок, и я с размаху шлепнулась на пол.
– О господи! – задохнулась я, прижимая руку к груди. – Думаю, у меня сердечный приступ.
– А я думаю, ты ушибла пятую точку. – В голосе Дэймона слышался смех.
Распластавшаяся вдоль всего узкого коридора, я пыталась отдышаться.
– Что за черт?.. Ты всегда заходишь в чужие дома без спроса?
– И наблюдаю за тем, как девушки за какие-то несколько секунд умудряются исковеркать песни до неузнаваемости? Ну, да, конечно, это обычное для меня дело. На самом деле я стучался несколько раз, но услышал, что ты… поешь, а дверь была не заперта. – Он пожал плечами. – Поэтому я просто позволил себе войти.
– Понятно, – буркнула я и, поднявшись на ноги, поморщилась. – О боже, возможно, я и правда ушибла «пятую точку».
– Надеюсь, что нет. Я к ней очень неравнодушен. – Он блеснул усмешкой. – Твои щеки покраснели. Ты уверена, что не шлепнулась лицом вниз?
– Я ненавижу тебя, – простонала я.
– Сомневаюсь. – Его взгляд прошелся по мне до самых пальцев ног. Его брови изогнулись. – Очаровательные носки.
Я потерла спину.
– Тебе что-то нужно?
Он облокотился на стену, засунув руки в карманы джинсов.
– Нет, мне ничего не нужно.
– Тогда зачем ты вломился в мой дом?
Он снова пожал плечами:
– Я не вламывался. Дверь была не заперта, и я, услышав музыку, предположил, что ты здесь одна. Почему ты занимаешься стиркой и распеваешь песни восьмидесятых на свой день рождения?
Я открыла рот от удивления.
– Как… как ты узнал, что сегодня мой день рождения? Я не говорила тебе. По-моему, я не говорила об этом даже Ди.
На лице Дэймона появилось самодовольное выражение, которое не сулило ничего хорошего ни ему, ни мне.
– В ту ночь, когда на тебя напали у библиотеки и я поехал в госпиталь с тобой, помнишь? Когда ты предоставляла свои персональные данные, я находился рядом.
– Серьезно? – произнесла я, глядя на него. – И ты запомнил?
– Да. В любом случае… почему ты занимаешься уборкой в свой день рождения?
Я до сих пор не могла поверить, что он помнил.
– Очевидно, потому, что я вот такая вот… отстойная особа.
– Это действительно отстой. О, ты слышишь?! – Его блеснувшие глаза метнулись в сторону гостиной. – «Глаз тигра». Ты не хочешь подпеть и этой песне тоже? Возможно, ты могла бы даже пробежаться вверх по лестнице, качая руками над головой?
– Дэймон. – Я прошла мимо него в гостиную и подобрала пульт, чтобы сделать музыку потише. – Серьезно, чего ты хочешь?
Через секунду он оказался позади меня, что заставило меня сделать неловкий шаг в сторону. Со мной происходили странные смешные вещи, когда я находилась так близко к нему.
– Я зашел, чтобы извиниться.
– Что? – Я была шокирована, испугана и еще больше шокирована. – Ты снова собираешься извиняться? Я даже не знаю, что на это сказать. Вау.
Дэймон нахмурился.
– Я знаю, что у тебя вызывает крайнее удивление тот факт, что у меня тоже есть чувства и что я время от времени могу испытывать дискомфорт относительно последствий своих поступков.
– Ого! Подожди. Мне нужно это зафиксировать. Одну секунду, я только возьму телефон!.. – Развернувшись, я начала просматривать стол в поисках сотового, которого, разумеется, никогда не было на месте в нужный момент.
– Кэт, ты не слишком облегчаешь мне задачу, я серьезно. Это… непросто для меня.
Я закатила глаза. Ну, конечно, извинения – крайне непростая задача для него.
– Ладно. Извини. Хочешь присесть? У меня есть торт. Он, возможно, мог бы немного смягчить для тебя дискомфорт ситуации.
– Меня ничего не сможет смягчить, – прокомментировал Дэймон, вскинув бровь. – Я холоден, как айсберг.
– Безе и мороженое. С вкуснейшей хрустящей карамельной серединкой.
– О’кей. Возможно… это может сработать. Хрустящая серединка – моя любимая часть в тортах.
