Руины - Джиллиан Элиза Уэст
А зима — в весну,
Всё живое должно увянуть.
Всё начатое должно завершиться.
Я кладу своё сердце в твои руки.
Это была древняя магия, связывающая магия, версия обетов, использовавшихся ещё до начала времён. Закончив последнюю строку, мы положили руки друг на друга и зерна граната на языки друг друга, запечатав обет поцелуем.
Это не было браком. Нет, это было глубже — сильнее. Брак был игрой, в которую играли боги ради власти или статуса. Это же было чем-то совершенно иным.
Чем-то древним, как сама магия: единением наших душ.
ГЛАВА 61
Ренвик
На моей коже танцевала магия.
Моя и её, переплетаясь так тесно, что я больше не мог отличить одну от другой. Под ритмом собственного сердца я чувствовал её ритм — ровный и наполненный жизнью, звучащий в моей груди.
Когда она впервые вошла в тронный зал, я не мог не подумать о том, насколько богиня, стоящая передо мной, отличалась от той напуганной, одинокой девушки, которую я когда-то затащил через эти двери. Тогда она была олицетворением моего провала.
Теперь Оралия была совсем иной.
Её платье обрисовывало каждый изгиб, который я выучил наизусть, который жаждал. Она вошла с высоко поднятой головой, её тени кружились вокруг её тела, словно мерцающее чёрное пламя, прежде чем исчезнуть, как только она достигла края возвышения. Я старался отогнать мысли о будущем, зная, что у нас есть этот момент. Сейчас мы вместе. Сейчас она моя.
Я обхватил её лицо рукой, углубив поцелуй, чувствуя на её языке сладкий и терпкий вкус граната. Наши тени переплелись вокруг нас, магия смешалась в воздухе, а звёздный свет кружился над нашими головами. Мы оторвались друг от друга. Её улыбка была ослепительной, как и моя собственная, прежде чем я снова поцеловал её — один раз, два, три. Её пальцы коснулись моей щеки, убирая слезу, которую я даже не заметил. Я был уверен, что её сила снова проникает в меня. Моё сердце словно раскрылось, и слёзы текли свободно. Я никогда не знал такого покоя.
Но предстояло ещё многое сделать и произнести новые клятвы.
Коснувшись губами пространства между ее бровями, я поднялся, повернувшись к Димитрию, который теперь стоял с серебряной подушкой в руках, на которой покоился венец из обсидиана. Это была корона моей матери, которая тысячелетиями ждала своего часа в глубинах моего хранилища под дворцом, не видя света.
До сегодняшнего дня.
С благоговением я взял в руки сложное переплетение звёзд, окружающих растущую луну. Хотя она казалась хрупкой, магия внутри венца делала его неуничтожимым. Горло сжалось от этого вида, от тяжести его в моих пальцах.
Оралия склонила голову, её грудь поднималась и опускалась. Но её руки оставались по швам, чёрные шрамы на её коже пульсировали в такт сердцебиению.
Я глубоко вдохнул и поднял корону над ней.
— Клянешься ли ты, Оралия, дочь Зефируса Анемоса, наследница Перегрин Солис, защищать это царство своей магией, своей силой и своей волей?
Она подняла на меня глаза, в которых пылала преданность.
— Клянусь.
Я поднял корону выше.
— Клянешься ли ты править с силой звёзд, прощением ночи и стойкостью времён года?
Тёплая улыбка скользнула по её губам.
— Клянусь.
— Клянешься ли ты в верности его людям — прошлым, настоящим и будущим — отвергая все прочие земли, народы и титулы?
Её улыбка стала сияющей, лишив меня дыхания, когда её голос громко и ясно прозвучал по всему тронному залу:
— Клянусь.
Медленно, с благоговением, я возложил корону на её голову. Кончики моих пальцев коснулись её щёк, когда я отстранился. Никогда не думал, что окажусь здесь. Я не задумывался о королеве, о партнёре, о спутнице. Но теперь, когда корона покоилась на её голове, я не мог представить себе реальность, где её нет рядом. Знание того, что вскоре мне придётся быть без неё, угрожало разрушить мою радость, пока я грубо не вытеснил эти мысли, сосредоточив свой разум на богине, склонившейся передо мной.
— Встань же, Оралия, Королева Инферниса, Lathira na Thurath.
Королева Мёртвых.
Сила земли мерцала в воздухе, реагируя на наши клятвы, словно и она праздновала появление своей новой королевы.
С лёгкостью и грацией она поднялась на ноги и повернулась, когда толпа разразилась криками, вскочив на ноги, чтобы хлопать в ладоши и топать ногами. Их ликование оглушало мои уши.
Myhn lathira.
Myhn lathira.
Myhn lathira.
Там, ближе к краю возвышения, стоял Кастон. Торн что-то кричал ему в ухо, хлопая в ладоши. И хотя я знал, что у Кастона были свои сомнения, в этот момент он, казалось, поддался счастью, льющемуся от окружающих.
Мой разум вернулся к ночи два дня назад, когда я отвёл его в сторону после нашего совместного ужина. Мне было важно поговорить с ним, попытаться передать тот малый запас мудрости, что был у меня, и, возможно, он бы ему пригодился.
Король, который правит через насилие, может обрести власть, но она будет мимолётной. Я сказал, положив руку на его плечо. Король, который правит через сострадание, через понимание, может править вечно. Ибо он служит своему народу, а не своему эго.
Он слушал меня с серьёзным выражением лица, кивая один раз, прежде чем крепко сжал мою руку. Этого подтверждения мне было достаточно.
С другой стороны от Кастона Мекруцио подпрыгивал, хватая Горация и тряся его, чтобы вызвать хоть каплю эмоций у всегда невозмутимого бога. Димитрий вёл себя гораздо сдержаннее, но даже сквозь его шлем я видел широкую улыбку, растянувшуюся на пол-лица. Сидеро стоял неподалёку, вытирая глаза. Чуть дальше в толпе я заметил Элестора, обнимающего Жозетту, крепко целуя её. С противоположной стороны Лана и другие души топали ногами в унисон.
За всю мою вечную жизнь я никогда не видел такого ликования в королевстве. Но я знал, что вместе с радостью придет и печаль. Что эта новая глава должна когда-нибудь обрести свой конец, как и Тифон, который вскоре должен найти свою расплату.
Но не сейчас.
Сейчас — время триумфа, радости, время обнять свою королеву и целовать её до тех пор, пока ей не станет трудно дышать. Она смеялась у моих губ, цепляясь за мои бицепсы, чтобы удержать равновесие.
— Я люблю тебя, — прошептала она, касаясь моих губ.
— Я люблю тебя бесконечно.
ГЛАВА 62
Оралия
Нос
