Руины - Джиллиан Элиза Уэст

Если меня должны погубить, то пусть это сделает она.

И как самый настоящий трус, я закрыл глаза, не в силах столкнуться с жалостью или страхом, которые могли бы отразиться на ее лице. Но затем мягкие кончики пальцев погладили мою щеку, и легкий смешок, который был скорее искрой радости, чем призраком насмешки, скользнул по моим губам.

— И я люблю тебя, — ответила она, снова целуя меня.

ГЛАВА 60

Оралия

Я стояла перед массивной дверью из тёмного дерева, ведущей в тронный зал. Колени дрожали под подолом платья. Последний раз, когда я была в этой комнате, я дрожала от страха, беспомощная и одинокая. Весь этот мир казался мне чудовищным, неестественным и смертельно опасным. Но теперь?

Теперь он стал домом.

— Ты уверена? — тихо спросил Кастон.

Я кивнула, одарив его маленькой улыбкой.

— Конечно.

— Ты любишь его? — его голос стал ещё тише.

На этот раз моя улыбка стала такой широкой, что даже причиняла боль щекам, а сердце трепетало в груди.

— Больше, чем кто-либо кого-либо любил, даже до того, как было создано время.

С момента нашего разговора о том, что с ним произошло в лесу, прошло несколько дней. Этого времени оказалось достаточно, чтобы он восстановился, и теперь он стоял передо мной, высокий, с гордой осанкой, его кожа цвета розового золота переливалась, а волосы цвета солнца сияли. Его белая туника была безупречно чистой под тёмно-зелёным плащом, украшенным золотыми листьями по краю ткани.

За эти несколько дней он стал больше доверять Рену. Магия, говорившая ему правду, не могла быть обманута. Когда я спросила его, как он мог не видеть лжи, которую Тифон плёл, словно золотую нить, пронизывающую всё королевство, он лишь печально покачал головой.

Моя сила не имеет власти над ним.

Он быстро подружился с Торном, чья громкая, заразительная улыбка могла развеселить даже самых мрачных богов. Мекруцио он знал и всегда доверял, но теперь, когда цепи Эферы были сняты с Бога Воров и Путешественников, их дружба стала ещё глубже.

Димитрий и Гораций не так часто общались с Кастоном, но я несколько раз видела его в беседах с ними, когда возвращалась после тренировок или планирования с Элестором, Реном или Мораной.

— Миледи? — прошептал Сидеро, поправляя вырез моего платья.

Оно было совершенно не похоже на все те, что я носила раньше. Без рукавов, с чёрной подкладкой, облегающее мои формы, оно расширялось на уровне бёдер, плавно ложась на пол. Сверху платье было покрыто слоем сверкающих бриллиантов, соединённых тонкими серебряными цепочками, напоминающими доспехи. Металл был прохладным на коже. Цепочки ниспадали с моей спины, образуя сверкающий шлейф, а остальные звенья обвивали корсаж и юбку.

Мы оставили мои волосы распущенными — единственное пожелание Рена. Они свободными волнами спускались по спине, создавая дикий контраст с утончённым дизайном платья.

— Я готова.

Сидеро кивнул, его глаза сияли от возбуждения, прежде чем я постучала три раза по обсидиановым дверям.

Я выпрямила спину, когда Кастон и Сидеро отошли на несколько шагов назад. Несмотря на то, что я знала, что произойдёт дальше, нервное волнение пробегало по моему телу, собираясь тяжёлым комом в животе.

— Дыши, Оралия, — посоветовал Сидеро.

Кивнув, я вдохнула и подняла подбородок, как раз в тот момент, когда массивные двери распахнулись с шипением теней.

Огромный ониксовый тронный зал был заполнен душами, богами и полубогами из всего царства. Целое море серого, чёрного, белого и золотого — плащи, мантии, платья. Даже окна были открыты, чтобы некоторые души могли заглядывать внутрь замка, чтобы увидеть происходящее лучше. Несмотря на шум толпы, который я слышала, стоя за дверью, когда она распахнулась, зал наполнился тишиной. Все до единого повернулись ко мне, и радость озаряла их лица.

Но я не могла позволить себе отвести взгляд в сторону.

Там, на возвышении, в конце прохода, образованного толпой, стоял Рен. В своём чёрном дублете он был великолепен. Серебряные пуговицы мерцали в голубых огнях, освещавших зал. На его голове красовалась зазубренная обсидиановая корона, едва заметная среди распущенных по плечам волос цвета воронова крыла. Его улыбка ослепляла, а в глазах светилось желание, когда он смотрел на меня, скрестив руки за спиной.

Позади него возвышался трон, чёрный как ночь и внушительный, как сама смерть, но рядом с ним стоял его близнец, выкованный из сверкающей слоновой кости. На витиеватой верхней части трона были вырезаны луна, звёзды, деревья и цветы — символы цикла жизни и увядания, течения времени. Словом, все творения Великих Матерей нашли своё отражение на этом троне.

Я глубоко вдохнула и сделала первый шаг в зал, и, как один, толпа вокруг нас опустилась на колени, приложив руки к сердцу. Сила скользнула по моей коже, обвивая запястья, талию и плечи, словно предлагая утешение. Это ощущение было таким, будто кто-то любимый, давно ушедший, вел меня по проходу. Мой пульс гремел в ушах, но я не могла отвести взгляд от бога на возвышении.

— Кто стоит перед своим королём? — провозгласил Рен, его голос громом пронёсся по залу.

— Оралия Перегрин Анемос, — ответила я.

Я выросла с фамилией Солис, фамилией Тифона, но, когда узнала имя своего истинного отца, Зефируса, я поняла, что не могу носить другое.

Глаза Рена засверкали при моём заявлении, и он прочистил горло, протягивая мне руку.

— Добро пожаловать, Оралия Анемос, в королевство Инфернис, — произнёс он, его рукопожатие было крепким, когда я поднялась по короткой лестнице.

Его большой палец мягко скользнул по тыльной стороне моей руки, прежде чем он отпустил её и повернулся к Димитрию. С торжественностью он взял у него крупный красный плод.

Гранат.

Он держал его с благоговением между нами, затем погрузил большие пальцы в центр и разломил плод, обнажив его сверкающие зерна. Сладко-терпкий аромат разлился по воздуху, прежде чем он вытащил несколько ярко-красных семян.

Медленно я опустилась на колени. Он последовал за мной, пока мы снова не оказались лицом к лицу. На его лице сияла радость, когда он протянул мне одну половину. Я осторожно вытянула несколько зёрен, держа их между пальцами, прежде чем Сидеро вышел вперёд, чтобы забрать у нас оставшиеся части плода.

Рен и я медленно, ритмично произнесли слова на древнем языке. Это был язык, который я твёрдо решила выучить, но на данный момент он научил меня этим словам:

Кровь моей крови

Душа моей души

Как