Пациентка по межзвездной переписке - Мария Павловна Лунёва
— Не-а, она замуж выйдет, — выдал Кирроси.
Двойняшки в этот момент переглянулись, но смолчали.
— Ой, скажете тоже! — мама снова отмахнулась. — Мы уже с Эваном свыклись, что Лиля с нами навсегда. Она прекрасная девочка. Добрая, отзывчивая. Светлая. А уж доверчивая какая, душа нараспашку. Характер мягкий. Никогда нам не перечила. Но сами понимаете. С такими проблемами, какие женихи? У нее и друзей-то мальчиков никогда не было, кто же серьезно посмотрит. Да и отпускать ее нельзя. Кому, кроме родителей, она будет по-настоящему нужна? Лечение безумно дорогое. Не станет никто тратиться. Все наши старания… — она махнула рукой. — Даже думать не хочу. Вокруг много здоровых девушек, которые неудачно замуж выходят, а чего уж про нашу Лилю. И говорить не хочу об этом. Сидит в своей комнате и нам спокойно, что никто ей голову не вскружит, не поиграет в любовь, да и не оставит с разбитым сердцем. Не нужно ей все это.
Вот теперь мне стало обидно до слез. И, может быть, раньше я бы только кивнула, соглашаясь, то теперь в душе вспыхнул немой протест. Я не хотела снова возвращаться в комнату. В четыре стены с одним окном. Нет, мне там тесно… Страшно, что двери закроются и я останусь там в своем инвалидном кресле навсегда. Одна, без права на счастье.
Нум откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Я физически ощущала его недовольство. Повисло молчание. Мне показалось, что многие за этим столом знают о наших отношениях. Знают, но вынуждены молчать.
— Мы благодарны вам, Нум, что возитесь с нашей дочерью, — продолжила мама. — Конечно, нам непривычно. Да и Лиле тоже. Вы взрослый мужчина, разница в возрасте между вами внушительная, и столько внимания ей… Хороший для нее друг. Надежный и для сердечка ее безопасный. И главное, вам доверять можно. Не воспользуетесь ее наивностью и доверчивостью. Девочки в ее годах такие влюбчивые. А вы ну совсем ей не по возрасту.
И снова молчание. Кирроси так вообще сидел с большими глазами. А Мити и Дупел с открытыми ртами.
— А какая разница в возрасте приемлема? — вдруг выдал Далам.
— Мам, а вы имя-то для малыша придумали? — резко сменила тему Астра, грозно зыркнув на него и призывая заткнуться и не продолжать. Сакали оказался весьма понятливым, потому как замолчал и сделал вид, что его больше ничего не интересует.
Мою ладонь под столом накрыла горячая ладонь Нума. Он сцепил наши пальцы в замок и, нагнувшись, шепнул мне на ушко:
— Кажется, не будет у нас, сердечко мое, десяти свиданий. Не получится у меня сделать так, как считают правильным люди. Мне не нравится то, что происходит сейчас за столом. И не устраивает, что твои родители и права ответить за тобой не оставляют. Разница менталитетов дает о себе знать.
— Нум, с Лилей что-то не так? — встрепенулась мама, заметив, как близко мы сидим друг к другу.
— Нет, все замечательно… ара.
Астра хихикнула, но тут же приняла серьезное выражение. А я густо покраснела. Отец прищурился, но смолчал. Разговор возобновился.
— Лиля, — позвала меня Астра, — а ты знаешь, что «ара» на оршском означает — теща?
Хлопнув ресницами, я покраснела еще больше. Все казалось таким простым и в то же время сложным.
Глава 15
***
Обед продолжался. Обсуждали предстоящее строительство домов. Работу. Планы на ближайшее будущее. Я же, испытывая непонятный страх, ковыряла ложкой в своей тарелке, не в силах поднять голову. Обида. Горькая. Мучительная. То, что на Церере я считала за тихое счастье, теперь представлялось заточением.
Слышала ли я раньше о том, что правильным считает мама?
Да, с самого детства. Она ночами сидела в моей комнате, держала за руку, когда мне было особенно больно, и клятвенно обещала, пряча слезы, что всегда будет рядом. Что я их маленькая девочка, и меня будут беречь. Окружат заботой. Защитят. И мне становилось спокойно. В моей уютной комнате никто меня не видел. Не тыкал пальцем. Не шептался за спиной. Мне не нужно было отвечать на издевки соседок — рты им закрывала мама. Отец одним своим видом отгонял парней, желающих заглянуть в окно калеки. Я спокойно росла, скрывалась за спинами родных. Под колпаком семьи. И я считала это за счастье. Вот только я была ребенком.
А сейчас…
А сейчас спокойствия не хотелось. Я выросла. Желала шагнуть в иную жизнь. Выйти за пределы семьи и осмотреться. Попробовать найти себя. Возможно, пойти учиться. Почему нет? Может, и швейную мастерскую открыть. Я была способна ответить за себя. Только вот, кажется, у родителей мнение имелось другое. И это глухо раздражало.
— Прошу нас извинить, но мы уходим.
Моргнув, я вдруг поняла, что, склонившись, Нум поднимает меня на руки. Обхватив его за шею, возражать не стала. Обед для меня превратился в пытку.
— Постой, я сам дочь отнесу, — папа попытался встать.
— Не стоит, Эван, — в голосе моего орша звучал лед. — Кир, помнишь о моей просьбе?
Прижав меня к груди, Нум обернулся на младшего брата.
— Да, но зайди ко мне минут через десять, есть пара вопросов. Решим на месте. Я меняю сидение. Еще вызывает сомнение угол наклона спинки, — в этот момент Кирроси показался мне необычно серьезным, и что странно — очень злым.
Его обычно смешливые голубые глаза сейчас источали такой знакомый холод.
— Понял, жди.
Нум кивнул и со мной на руках пошел на выход. Я успела заметить, как растерянно сел на свое место папа. Как недовольно поджала губы мама. И улыбнулись двойняшки. А еще поймала взгляд Лэксара. Он неожиданно мне подмигнул.
Одобряюще так.
Мы скрылись в длинном коридоре. Нум шел, ровно держа спину. Напряженно. Его руки сжимали меня крепче. На скулах играли желваки.
— Я надеюсь, ты наелась, Лиля. Если нет — схожу в теплицу к Астре. Но сидеть там сил никаких, — ровно произнес он. — Еще пара фраз о счастливом будущем твоих сестер, и я бы прямо там демонстративно надел на твой палец кольцо. Чтобы перестали вести себя так, будто ты трехлетнее несмышленое дитя, требующее от родителей гиперопеку. А я
