Спасительница волшебных книг - Варвара Корсарова
И я разобралась. Потратила на это час, исколола и изрезала пальцы, натерла мозоли, но разобралась!
После этого с огромным удовольствием размечала и выкраивала обложки, подравнивала листы, клеила и сшивала. Даже мрачный подвал больше не тревожил, стали меньше давить толстые стены. А когда запахло клеем и бумажной пылью, тут стало уютнее.
Я словно открыла собственную магию. Магию простого ремесла, которое прогоняет злобное колдовство. Мне так понравилась эта идея, что я так и эдак крутила ее в голове. Боль в натруженных руках казалось приятной. Мне было чем гордиться.
Видел бы меня Матеус! Как приедет, обязательно похвастаюсь ему. Пусть я и не умею доить коров, но тоже не белоручка!
Время от времени прислушивалась к тому, что делается наверху. Но колокольчик не звенел, покупатели не приходили, незваные гости тоже оставили меня в покое.
Я взялась за третий том дневников, но обнаружила, что тесьма закончилась, а плотного картона остался один лист.
А еще у меня теперь не было красок.
Как ни крути, нужно закупать расходные материалы. Деньги у меня теперь водились, но немного, только-только на продукты хватит. А еще я собиралась заказывать книги.
Все упирается в одно – деньги! Вот как подняться бизнесу, если тут мне никто не даст кредит?
Придется все-таки расстаться с серьгами.
Умывшись и переодевшись, я отправилась искать ломбард.
Ломбард выглядел именно так, как я себе и представляла. Наверное, эти заведения похожи во всех мирах. Тесный пыльный зальчик, забитый под завязку стеллажами. На полках громоздятся статуэтки, позолоченные каминные часы, снабженные бирками, в витринах блестит столовое серебро, портсигары и запонки, под потолком на веревочках висит чучело крылатой рептилии.
Я так увлеклась разглядыванием чудовища, что не сразу обратила внимания на оценщика. Он окликнул меня по имени: разумеется, он уже был наслышан обо мне, как и прочие лиллидорцы.
– Добрый день, госпожа Бармалан, – приветствовал меня угодливый старичок с моноклем в морщинистой глазнице. – Что привело вас в мое скромное заведение?
– Зоя, просто Зоя.
– Как пожелаете, – он поклонился. – Итак?
– Сколько вы за это дадите?
Протянула ему серьги. Старик жадно цапнул их и причмокнул от удовольствия.
– Земное золото! Интересно, интересно...
Он выронил из глаза монокль и вооружился лупой. Изучил серьги, взвесил их на медных весах, а потом сунул одну серьгу в рот и покатал внутри, как леденец.
Занятный способ определять подлинность ювелирки – на зуб. Как это работает? У настоящего золота особый вкус? Я поморщилась. Если он откажется от серег, как я возьму их руки?
– Увы, золото низкого качества и бриллианты мелкие, – вынес он вердикт. – Дам вам... триста эленов.
Чуть было не согласилась на радостях, но я уже понимала кое-что в бизнесе.
– Семьсот.
– Триста пятьдесят.
– Шестьсот.
– Четыреста и ни элена больше.
Он скрестил руки на груди: это был знак, что больше он не уступит.
– Ладно. Четыреста двадцать.
– С вами приятно иметь дело!
Ломбардщик шустро выписал квитанцию и выложил на прилавок стопку монет.
– Под десять процентов в месяц, – предупредил он.
Грабеж, но меня устраивали условия. Я и не рассчитывала, что выкуплю серьги... Наверное стоило их сразу загнать ювелиру.
Ссыпав монеты в кошелек, я решила еще немного побродить по ломбарду. Вещицы тут были интересные. Вдруг что магическое обнаружится...
Мое внимание привлекла странная штука в углу за огромной стоячей шарманкой. Штуковина походила на компактный шкафчик с приделанным столиком, встроенным прессом и винтом сверху.
– Скажите, а это… не печатный станок?
– Он самый. Мне оставил его один господин, который был в Лиллидоре проездом. Господин переезжал в другой город со всем своим имуществом, но по какой-то неприглядной причине его высадили из дилижанса со всем его багажом. Часть багажа осела в моем ломбарде – господину были нужны деньги. Он за вещами не вернулся. Угодно приобрести? Уступлю по дешевке. Все равно пылится и место занимает.
– Угодно!
Слова вырвались у меня прежде, чем я подумала, зачем мне эта штука.
Провела рукой по отполированной раме. Она была прохладной и очень гладкой. Солидная вещь: примитивная, но сделана на совесть. Этот допотопный печатный станок походил на пресс Гутенберга, как я его помнила по экскурсии в музей. Но немного отличался. Он был небольшой, для каких-то мелких печатных нужд. Отлично встанет в углу подвала лавки.
– К нему прилагается вот это, – ломбардщик выдвинул из угла тумбочку со множеством ящиков, в которой я угадала наборный стол. А в ящиках нашлось все необходимое: литеры, рамки и куча прочих штуковин! Их названия смутно всплывали в моей памяти. Кажется в детстве я смотрела какую-то передачу про ручной набор и печать… ну и в музее нам рассказывали, и доклад я готовила.
Вот это, если не ошибаюсь, верстатка, рамка, куда вставляют литеры. Вот эти штуки – круглые кожаные подушки на барабанных палочках – чтобы наносить краску. А это... фиг знает, что это. Но примерно представляю, что чего вот эти пластинки! Их вставляют между рядами букв, чтобы получился нужный интервал!
Я с упоением перебирала содержимое ящика. Какие все эти штуки тяжеленькие, основательные, приятные на ощупь! Все детали, доски ладно пригнаны, крышки открываются с приятным щелчком, ящики тугие, но скользят гладко. Не пластмассовый ширпотреб, а ручная работа, изготовленная в любовью и тщанием! Инструмент, который может создавать и оживлять книги!
Ох как мне хотелось приобрести этот печатный станок – больше, чем самый навороченный ноутбук! Поставлю его в подвал. И смогу набирать и печатать рекламные листовки, а может, и книги!
– Сколько? – спросила я ломбардщика.
Он с трудом погасил в глазах жадный огонек.
– Всего лишь двести эленов, –
