Проклятье Первородных - Мари Браулер
Тело Клеона резко выгибается над кушеткой, дыхание останавливается. Нельзя сказать, какой пульс, потому что, как и в прошлый раз в движении выдергиваются все датчики и аппарат прекращает работу.
Доктор Монморанси убеждала себя, что на прошлом сеансе в результате эмоционального вовлечения на фоне тяжелого рассказа пациента ей просто показалось. Не могла она принять тот факт, что действительно слышала лающие и скрипящие одновременно звуки. Звуки, от которых разрывало сознание.
Второй раз показаться не могло в силу законов статистики. Доктор вынуждена признать, что и в прошлый раз не остановила сеанс только потому, что не могла пошевелиться. Хотя должна была остановить.
Тело Клеона продолжает неестественно выгибаться, голова откидывается все больше назад и в какой-то момент кажется, что позвоночник просто сломается. Монморанси прекрасно понимает, что должна что-то сделать. Но не может двинуться с места. Хриплый шепот оказывает парализующее воздействие.
— Anas Eneron. Melas Eneron. Klazo Erxomay pros Anas, — снова появляется ощущение, что говорящий (шепчущий, лающий?) использует совсем другой язык, слишком древний для современного человечества.
Мозг в силу функции адаптации пытается найти ближайший аналог для передачи чужеродного звучания при помощи известного языка.
Тело Клеона с неестественно выгнутой назад спиной поднимается все выше над кушеткой. Монморанси понимает, что должна осуществить какие-то действия. Пациенту явно угрожает опасность, и нужно остановить прием.
Сеанс. Вот меньше всего теперь это напоминает сеанс гипнотерапии.
Занятая попытками выйти из странного парализующего состояния доктор снова не обратила внимание на титановый луч, который на мгновение осветил всю комнату. Солнечный луч попал в комнату, что такого?
Кто в такой ситуации обратит внимание на свет из окна?
Ни доктор, ни Клеон, конечно, не слышали очень тихое звучание: «Arcanum Agnitio!», которое пронеслось по комнате металлическим отзвуком. Словно тысячи колокольчиков ударились друг от друга одновременно.
Никто не слышал, кроме того, кто должен был услышать.
И если от лающего хрипа хотелось умереть, чтобы только прекратить разрывающую боль, то от очень тихого переливающегося тихим звоном голоса возникало непреодолимое желание жить и наслаждаться самим существованием.
И все прекращается в одно мгновение. Тело Клеона самостоятельно опускается на кушетку также быстро, как и в прошлый раз.
Клеон садится, и смотрит на доктора посветлевшими глазами:
— Вы знаете, доктор, я чувствую себя намного лучше. Я теперь спокойно сплю. Ваши сеансы реально помогают.
— Я очень рада, что наблюдается прогресс, — доктор тщательно подбирает каждое слово. Не только в силу профессиональной привычки. На самом деле она и правда не знает, как себя вести и что говорить в подобных случаях.
— Скорее всего, меня скоро выпишут из больницы, — Клеон довольно веселый и как будто посвежевший встает с кушетки. — Спасибо за то, что попробовали этот новый аппарат. Как будто заново родился!
— Ну за это не забудь поблагодарить своего младшего брата, Павла, — доктор чувствует себя более уверенно, когда разговор переходит к обыденным темам. — Даже у лучших университетов нет таких денег, чтобы проводить испытание замедления бета-ритмов головного мозга.
— Младшенький… Да он такой… Обязательно поблагодарю, — Клеон произносит прозвище младшего брата с такой теплотой, что Монморанси еще раз убеждается в очень близких отношениях между братьями.
— Клеон, ты без гипноза что-нибудь помнишь из своих поездок? — Она должна была задать этот вопрос.
— Не все. Я помню, конечно, детали поездок, людей, отели, ну все остальное. Только до определенного момента. Потом ничего. — Клеон говорит спокойно. — Поверьте мне, я все уже перепробовал. Я пытался вспомнить, никаких результатов. Поэтому, скорее всего, я здесь и нахожусь.
— Под гипнозом я говорил, что происходило? — Клеон внимательно смотрит на доктора Монморанси. — Вы можете мне рассказать?
— Нет, ничего такого ты не говорил, — доктор отвечает слишком быстро, понимая, что это может вызвать подозрения, и добавляет. — Ничего нового, я имею в виду. Под гипнозом ты описывал события, которые и на обычных сеансах.
— Ну тогда не знаю, как именно это работает, но после воздействия Вашего экспериментального аппарата мне намного легче, — Клеон улыбается, и доктор вынуждена признать, что и правда наблюдаются существенные улучшения в состоянии пациента. Посвежевшее лицо, светлые кристальные глаза.
После всего, что Монморанси слышала от Клеона под гипнозом, она и сама не понимает, почему ему с каждым разом становится намного лучше.
Клеон не видел освещающий комнату титановым светом луч, после которого прекращался страшный приступ паники. Доктор же, в свете тяжелейшего гипнотического сеанса, когда под угрозой была жизнь пациента, не обращала внимания на подобные мелочи. Да и как светлый луч (конечно, солнечный, какой же еще?) мог что-то изменить в сознании Клеона?
Доктор Монморанси, конечно, на знала, что лично присутствовала при встрече сил, противоборствующих на протяжении существования вселенной.
Противостояние можно было обозначить, как примитивную «борьбу добра со злом», только в реальности все было намного глубже и сложнее.
Темная энергия, родившая сама себя в живой клетке, всегда противостояла кристальному Свету. Объединенная же с совершенным разумом изгнанных из Иерархии, материя получила организацию. Противоположную законам света. Другой способ существования. Другие законы. Тьмы и тотального хаоса.
Разве мог об этом знать даже дипломированный психиатр? Конечно, нет.
Вот Клеон прекрасно знал. Только понимание своей собственной природы Хранителя были похоронены очень глубоко в подсознании.
Говоря человеческим языком, Клеон забыл — кто он и откуда пришел.
Но противостоящие стороны прекрасно знали о самом сильном Хранителе тайного Знания. И представители Иерархии сил Света, и Первородные, впитавшие Темную энергию, прекрасно знали, что от Хранителя зависит исход вечной борьбы. И поэтому за тело и душу Клеона велась непримиримая борьба.
Вселенская борьба между Темной энергией и Светом длилась вечность. Основой Темной энергии была сам жизнь, диктующей дикие и жгучие импульсы борьбы за существование, стремления к превосходству, размножения и распространения. Чистый Свет, контролирующий совершенную организацию мира, вызывал у Первородных дикое отвращение. Изощренный план заключался в том, чтобы вернуть молодую планету в тотальную агонию первозданного хаоса. Именно так Первородные понимали свободу. Именно поэтому восстали против установленного миропорядка и были изгнаны из Иерархии.
Доктор Монморанси не знала, что видела всего лишь один эпизод вечного противостояния. И не поняла, что
